Андрей Синявский - Мое последнее слово. Речи подсудимых на судебных процессах 1966 - 1974}

Поэтому полагаю, что в очерке Богораз-Брухман не содержится клеветы Впрочем, мне скоро придется самой испытать условия, описанные ею. Буду рада, если в очерке содержатся «ложные измышления», как это утверждается в моем обвинительном заключении.

Обвинение почти не останавливается на содержании инкриминируемой мне литературы, называя ее «нелегальной» и «клеветнической» лишь потому, что она напечатана не типографским способом, а на пишущей машинке Но я глубоко уверена, что ни в стихах Коржавина, ни в песнях Галича нет никакой клеветы Это талантливые литераторы, члены Союза писателей, и пишут они о том, что сами пережили и хорошо знают. Они пишут о бывших в эпоху культа личности беззакониях, жесто-костях, лагерях Но ведь эти явления были ' Десять лет назад о них писали во всех газетах ' О них говорили с трибуны двух партийных съездов ' Почему же сегодня эти темы стали запретны, почему говорить об этом сегодня считается преступлением?

Свидетель Подлинная, характеризуя мои антисоветские взгляды, показала, что якобы в одном из моих давних разговоров с ней я высказалась о советской литературе оптом, заявив, что это вообще не литература Я хочу спросить суд, почему он должен верить показаниям этого свидетеля, если факт наличия в моей личной домашней библиотеке большого количества книг советских авторов начисто опровергает это обвинение. Ко многим советским авторам я отношусь с большой любовью, к другим — с меньшей, к третьим — и вовсе без всякого уважения Думаю, что и большинство нормальных людей имеет в художественной литературе свои привязанности и антипатии, и никто не читает автора только потому, что он советский автор. Никому не придет в голову обвинять человека за его вкусы и склонности Почему же это инкриминируется мне обвинением как «антисоветские взгляды»? Среди книг моей личной библиотеки, изданных советскими издательствами, находилась также часть литературы, отпечатанной на машинке и пока не изданной Я собирала эту литературу, исходя исключительно из своих личных интересов и вкусов, и никаких иных целей этим не преследовала Нам, библиотекарям, хорошо известно, какие жестокие цензурные условия существуют в Советском Союзе и как часто произведения, которые годами из-за своей идейной порочности не могут пробиться в печать, вдруг становятся самыми популярными и читаемыми. Я могу привести в пример стихи Ахматовой, книги Платонова и Михаила Булгакова, изданные в шестидесятых годах, и другие, увидевшие свет после смерти авторов. Или скажем, произведения еврейского писателя Давида Бергельсона, расстрелянного в 1952 году за «антисоветскую деятельность» и реабилитированного уже через четыре года, в 56-м) Я сказала почти все, что хотела сказать на суде. Я не признавала и не признаю себя виновной в том преступлении, в котором меня обвиняют. Последние события моей жизни убедили меня в том, что права, гарантированные нам советской конституцией и законом, постоянно и сознательно попираются. Для меня лично суд надо мной — лишнее доказательство моей правоты. Видя вокруг, испытывая на себе самой бесправие и беззаконие, чувствую невозможность восстановить попранную справедливость, я решилась отказаться от советского гражданства и написала такое заявление на имя Президиума Верховного совета СССР С этого дня я считаю себя гражданкой Израиля. Я еще раз хочу повторить, что ни в чем не признаю своей вины. Я позволила себе роскошь мыслить и иметь независимое мнение и оказалась на скамье подсудимых. Я не прячусь ни за чью спину. Я ничего не хочу от суда, кроме справедливости.

Суд над священником Ю Здебскисом происходил в г. Пренай (Каунасский район Литвы) По статье 143 УК ЛитССР (нарушение законов об отделении церкви от государства) Здебскис был приговорен к 1 году лагерей общего режима.

О суде над священником Здебскисом см. «Хронику текущих событий» №№ 21, 23 («Вольное слово» №>№ 1, 3). — Ред.

Между двумя законами.

Право на жизнь, когда запрещено рождение.

Я был арестован 16 августа 1971 года за то, что летом того же года обучал нескольких детей Закону Божьему в церкви в Пренае. В протоколе одного из заседаний суда записано: «В церкви находилось около 70 детей с родителями» Я был обвинен в нарушении части I ст. 143 Уголовного Кодекса Литовской ССР, в которой говорится об отделении церкви от государства Обвинение было мне предъявлено во время ареста.

Как мне объяснить свои действия? Я вынужден повторить тот же аргумент, который я привел, когда группа атеистов, зашедших в церковь, спросила, знаю ли я о том, что обучение детей религии запрещено. И я повторил слова, которые произнесли первые ученики Иисуса Христа перед Синедрионом: «Должно повиноваться больше Богу, нежели человекам».

1. Следовательно, если я обучаю детей истинам веры, то делаю это согласно наставлению Христа ' «Итак идите, научите Уча их соблюдать все, что я повелел вам». Это наставление обращено ко всем, без различия между взрослыми или детьми Оно призывает не к изучению образа жизни какого-либо философа, но к тому, чего хотел Христос, подчеркивая прежде всего Его самую главную заповедь: не считать никого своим врагом. Среди тех, кто выдает себя за истинных знатоков жизни, никто не осмелился взять на вооружение эту заповедь. Даже коммунистическая партия.

2. Католическая церковь закрепила этот завет Христа юридически, включив его в три статьи своего Кодекса канонического права (Сойех. Типз Сапошс! 129, 130, 131).

3. Родители продолжают следовать этому завету, обучая своих детей истинам веры, образу жизни, указанному Христом, и это им принадлежит естественное право воспитывать своих детей. Когда родители хотят обучать своих детей музыке, они обращаются к учителю музыки; математике — к учителю математики, и так далее. Вследствие этого мы, священники, оказываемся между двумя законами.

Можно было бы предположить, что государство, издавая законы, стремится только к благу своих граждан. Но это немыслимо без свободы совести, без признания за родителями права воспитывать своих детей. Более того: Советский Союз подписал также и ратифицировал Декларацию прав Человека. Об этом много говорилось год тому назад, в связи с подобным же процессом над священником Шешкявичусом, поскольку этот процесс касался не только отдельного человека, обвиняемого, но всей католической Церкви, как юридического лица. Я полагаю, что бесполезно здесь отмечать, что проблема эта становится уже как бы проблемой определенной географической местности. Однако следует упомянуть о последнем заявлении на эту тему Генерального секретаря Коммунистической партии СССР Брежнева.