Олег Данилов - Именем Закона

забегал, и утром, если до подъема проснусь, картошку помогал чистить, или

тарелки относил, или просто так. Я думаю, когда один работает, а другой рядом

стоит, только серьезно стоит, сосредоточенно, вдумчиво -- это тоже помощь.

Я, конечно, не потому на кухню бегал, чтобы лишнее съесть. Я только в первый раз

проголодался, а в другие дни мне хватало. А Вася все равно мне то яблоко, то

апельсин, то конфету... Я сначала отказывался, не надо, говорю, другим не

хватит. А он мне объяснил, что всегда что-то остается: лагерь-то огромный, на

восемьсот человек, и то заболел кто, ему конфет нельзя, или родители кого в

город забрали, или отряд в походе. А излишки повара обязаны раздавать ребятам. И

Вася не только мне давал, что останется, но и всем, кто хочет.

Отлично мы с Васей дружили целых две недели! И я все переживал: в одном дворе

всю жизнь прожили, а я на него только издали смотрел! Ну ничего, когда он в

армию уйдет, я ему письма писать буду. А когда вернется, я уже стану взрослым, и

можно будет дружить по-настоящему.

А однажды Вася мне выдающуюся конфету дал -- "Птичье молоко"!

-- Попробуй, -- говорит,-- небось не ел таких?

-- Нет, -- говорю.

Попробовал, да!.. А Вася говорит:

-- Смотри, не болтай ребятам!

Я и сам решил, ничего не скажу. Зачем? Придут они не полдник, а им -- раз! -- и

такой сюрприз! И у всех будет радость! А если заранее сказать, то не будет

радости. Но день прошел, и другой, и третий, не выдают нам "Птичьего молока".

Ну, думаю, на родительский день берегут. Чтобы родители, когда приедут, были

потрясены, как нас тут кормят...

А вечером приходит к нам в спальню наш вожатый Саша Петухов, мрачный и сердитый.

Даже злой.

-- Слушайте, -- говорит, -- меня. Беда у нас в лагере. Хуже не придумаешь.

Мы сначала засмеялись. Потому что у взрослых главная беда -- это если кто-то без

спросу купаться полезет.

-- Сами у себя крадете! -- вдруг закричал Саша. -- У своих товарищей! Совесть у

вас есть?

Я говорю:

-- Ты что, Саша? У нас ничего ни у кого не пропало! Саша сел на табуретку и

говорит-

-- Я уверен, что вы тут ни при чем Но ведь крадет кто-то у своих!.. Тут

выяснилось, что из кладовой, где хранятся продукты, ночью были

похищены два ящика шоколадных конфет "Птичье молоко". Кто-то сбил замок и вынес

ящики.

-- Ведь не в конфетах дело! -- вздохнул Саша. -- Главное -- воры-то среди

нас! Пока не найдут, любого подозревать можно... и вас... и меня... Вот что

ужасно.

Ребята поахали, повозмущались и легли спать. А я все думал: а вдруг Васе

попадет? Ведь он, наверное, за эти конфеты отвечает!

И точно! Бегу я утром к нему на кухню, а Вася стоит бледный и молчит. А перед

ним стоит завхоз, весь красный, и орет:

-- Ты что смотрел?! Ты, наверное, замок не закрыл! Ты эти ящики, наверное, забыл

в кладовую занести! Вот так мы храним материальные ценности! Безобразие!

Преступная халатность!

Завхоз так орал, что на крик чуть не весь лагерь сбежался. И все стали бедного

Васю защищать:

-- Если бы он ящики не занес, никто бы дверь не взламывал! А если бы замок был

не закрыт, зачем было его сбивать! Чего к человеку пристали!

Я, конечно, громче всех за Васю заступался.

Завхоз еще пошумел и отстал. А лагерь сразу поскучнел, потому что начальник

отдал приказ: в милицию не сообщать, чтобы позора не было, а искать самим.

Вожатые и воспитатели пошли по спальням, заставили ребят все вещи перетряхнуть --

ничего не нашли. По территории посмотрели, в разных кустах, оврагах и канавах --

тоже ничего не обнаружили. И решили про это дело забыть. Целую неделю все было

спокойно. До тех пор, пока из кладовой не пропали два пакета с плитками

шоколада.

Завхоз так орал на Васю, что даже начальник лагеря вступился.

-- Что вы, -- говорит, -- Захар Петрович, на человека напали? При чем он тут?

Конечно, это дорогие наши детки орудуют! Конфеты, шоколад, само собой, ясно!..

Опять стали весь лагерь перетряхивать. И опять ничего не нашли. А я все это

время каждую свободную минуту к Васе бегал. Такая неприятность у человека! А

главное, -- я этого раньше не знал, -- он, оказывается, по совместительству

кладовщиком оформлен. Значит, он за все, что в кладовой, материальную

ответственность несет!

Я ему говорю:

-- Сообщи в милицию! Пускай воров найдут!

-- Понимаешь, Севка, -- говорит Вася, -- а вдруг не найдут? А вдруг им покажется,

что я на самом деле плохо храню?.. Начальник обещал, как-то спишет, что ли, или

уж я не знаю...

-- А если, -- говорю, -- еще чего-нибудь украдут?

Он опять руками развел и не пошел с нами купаться. И в футбол играть не стал...

И тогда я решил действовать. Нужно было во что бы то ни стало изловить воров!

Четыре вечера подряд, когда лагерь затихал, и все засыпали, я вылезал в окно и,

хоронясь за кустами, прокрадывался в беседку -- она как раз напротив кладовой -- и

вел наблюдение. И ничего не замечал. А пятой ночью, я уже одурел от недосыпания

и чуть-чуть задремал, вдруг прямо вздрогнул от звяканья железа. Выглянул я

тихонько из беседки и увидел, что двери кладовой открывают двое мужчин.

А на территории лагеря ведь не кромешная тьма: и около ворот фонари горят, и над

клубом, и над столовой... И поэтому, даже не особо напрягаясь, я узнал в этих

двоих завхоза Захара Петровича и Васю. "Ну, -- думаю, -- молодцы, даже ночью

проверяют".

А понял я все тогда, когда Вася, пыхтя и отдуваясь, вынес одну за другой две

большие картонные коробки, потом закрыл кладовую на висячий замок и,

оглянувшись, сильно ударил по нему молотком. Замок упал на траву. Вася и Захар

Петрович взяли по коробке и пошли за территорию.

А я потихоньку за ними следом.

Шли они недолго. Почти сразу за оградой, под здоровенной сосной, оказался

закрытый ветками тайник. Вася и Захар Петрович сгрузили туда коробки, завалили

лапником, накидали сверху колючего мусора и разошлись в разные стороны.

А утром Саша Петухов объявил нам, что из кладовой пропала только что полученная

сгущенка -- две коробки. И что теперь уже начальник будет вызывать милицию,

потому что дальше терпеть все это невозможно.

Тут я от всех убежал. И не пошел купаться, хотя была жара, и все кругом

плавилось. Я залез в кусты. Это около лагеря, я эти кусты нашел, и теперь это

мои личные кусты. Так вот я в них залез и стал думать: "Вася вор. Со всеми

конфетами, которыми он меня угощал, и -- "Сева, пас мне! Отлично!" и "Заходи,

друг, поговорим". Он вор. И все скандалы, которые закатывал Захар Петрович,

самая обычная липа. Что же мне делать? Если я знаю, кто преступник, я обязан

сообщить. Понимаю, не маленький. Но Вася мой друг. Он меня конфетами угощал.