Юрген Торвальд - Век криминалистики

Спустя почти десятилетие в судебной баллистике, что характерно для ее ранней истории, опять появилась новая фигура и снова сместилась арена ее главных событий. В декабре 1913 г. во французском журнале «Архивы уголовной антропологии и судебной медицины» громко заявил о себе профессор судебной медицины из Парижа Балтазар. По его словам, он обнаружил, что ударник любого огнестрельного оружия оставляет при стрельбе характерные следы на шляпке гильзы. Причем это касается не только ударника, но и патронного упора затвора, который удерживает патрон за донную часть в патроннике. Ведь донышко гильзы при выстреле с огромной силой давит на патронный упор затвора. Швы и иные существенные неровности патронного упора оставляют, как утверждал Балтазар, отчетливые оттиски на гильзе. Мало того, даже зацеп выбрасывателя, которые извлекает отстрелянные гильзы полуавтоматического оружия из патронного ствола, оставляет свои следы. Они различаются в зависимости от типа оружия. Однако поставленные Балтазаром опыты проводились не в столь широких масштабах, чтобы из них можно было сделать окончательные выводы.

Когда французский профессор опубликовал свою статью, над Европой сгущались грозные тучи первой мировой войны. Голос Балтазара (услышанный, впрочем, только во Франции и Бельгии) на долгие годы остался голосом последнего из пионеров судебной баллистики, которые серьезно пытались изучить эту новую область.

Несмотря на то что эти исследователи лишь поверхностно коснулись проблем судебной баллистики и не вышли из сферы предположений о наличии в ней определенных закономерностей, в криминалистической науке появился новый раздел.

Ничто не свидетельствует об этом более убедительно, чем то, что сомнительная компания «экспертов-профессионалов», со времени распространения дактилоскопической системы возникшая на благодатной почве чрезмерного американского либерализма, решительно начала внедряться в новую область. Их деляческий подход помог им почуять те шансы, которые несла грядущая эра судебной баллистики, отсюда и появился их девиз: «Купи себе увеличительное стекло и стань экспертом по стрельбе: 50 долларов за процесс тебе обеспечены!» И надо сказать, что их бесстыдство позволяло им с легкостью давать заключения и решать судьбы людей задолго до того, как были найдены методы исследования, гарантировавшие надежность таких заключений.

И все-таки именно бессовестность одного американского шарлатана активно стимулировала развитие судебной баллистики — этот факт относится к числу самых удивительных феноменов в ее истории.

2

21 марта 1915 г. — убийство двух человек на ферме Фелпса в штате Нью-Йорк. Револьвер Чарлза Стилоу. «Д-р» Гамильтон, или от продавца медицинских патентов до эксперта по стрельбе. «Пули были выпущены из револьвера Стилоу, и не из какого другого». Смертный приговор и борьба за жизнь невиновного. На сцену выходит Чарлз Уэйт. Авантюристы и баллистики по влечению. Помилование Ч. Стилоу и провал Гамильтона.

В ночь с воскресенья 21 марта на понедельник 22 марта 1915 г. в поселке Уэст-Шелби, штат Нью-Йорк, были убиты два человека. Уэст-Шелби — маленькое скопление далеко разбросанных друг от друга фермерских усадеб — относилось к графству Орлеан, расположенному в западной части штата. В ту ночь вся местность лежала под толстым покровом снега, выпавшего накануне вечером.

Часов в шесть утра Чарлз Э. Стилоу, батрак с фермы семидесятилетнего Чарлза Фелнса, выскользнул из-под одеяла. Наскоро умывшись, еще полусонный, он открыл дверь своей хижины на краю дороги, но споткнулся об окровавленное тело женщины в ночной сорочке, неподвижно лежавшее у порога, и страшно испугался... Стилоу узнал в ней Маргарет Уолкот, экономку своего хозяина. Кровавый след привел Стилоу к дому Фелпса. На полу в луже крови, тоже в ночной рубашке, лежал сам хозяин. Его конторка было взломана, а все деньги (как выяснилось позже) украдены.

Стилоу в то время было уже тридцать семь лет. Немец по рождению, он обладал силой быка и умом ребенка. Он никогда не учился читать и писать, по-английски понимал лишь самые простые фразы и всю жизнь был батраком, кочуя с одной фермы на другую, пока примерно год назад не осел с беременной женой, ребенком, тещей и шурином у Фелпса. Живя в батрацкой хижине, получая от хозяина дрова, корм для коровы и 400 долларов платы в год, он считал, что достиг вершины своей земной карьеры. Понадобилось некоторое время, чтобы Стилоу сообразил, что к чему. В замешательстве он вернулся домой, разбудил своего шурина Нельсона Грина и послал его сообщить обо всем в Альбион шерифу графства Орлеан Честеру Бартлету. Грин, еще менее сообразительный, чем Стилоу, отправился в путь.

Через полчаса на ферме Фелпса собралась возбужденная толпа жителей, преисполненных любопытства, страха и жажды мщения, ибо на их памяти в графстве Орлеан никогда не было никаких преступлений, не говоря уже об убийстве. Возбужденные люди бродили вокруг фермы и затоптали все следы, которые, вероятно, оставил после себя убийца или убийцы. Шериф Бартлет (как и большинство его коллег в то время, он был избран на эту должность не из-за своей осведомленности в вопросах криминалистики, а из соображений принадлежности к одной из политических партий) тоже впервые в своей жизни имел дело с убийством. С важным видом, но, по существу, совершенно беспомощно осмотрел он место преступления. И все же он установил, что Фелпс еще жив, и велел фермерам доставить его в госпиталь в Альбионе, где Фелпс и скончался около часу дня, не проронив ни слова. Единственным вкладом Бартлета в расследование этого убийства был вызов собаки-ищейки, которой, однако, не удалось взять след. Какую-то ниточку для следствия дала только больница: дежурный врач извлек из тела Фелпса три пули от огнестрельного оружия 22-го калибра.

Когда 26 марта к дознанию приступил коронер графства Орлеан, он взял под подозрение каждого, кто имел огнестрельное оружие 22-го калибра. Стилоу и его шурин Грин показали под присягой, что никакого огнестрельного оружия у них нет и никогда не было. В конце концов Бартлет нашел выход, к которому тогда особенно охотно прибегали: с согласия публичного обвинителя графства, где произошло убийство, он нанял частного детектива за поденную оплату и обещание премии в случае успеха.

Детектив прибыл из Буффало, звали его Ньютон, и он был полон решимости как можно скорее заработать премию. Его метод, вполне соответствовавший царившему тогда в полиции и суде хаосу, состоял в том, чтобы из числа подозреваемых арестовать людей малоразвитых и неимущих, противозаконно удерживать их под стражей и изматывать длительными допросами до тех пор, пока признание не покажется им единственным избавлением. Как только он выяснил, что шурин Стилоу — Грин — еще более туп, чем сам Стилоу, он велел арестовать Грина. Грин же от страха и беспомощности тотчас признался, что у Стилоу есть оружие, а именно: дешевый револьвер, винтовка и дробовик. Это было правдой. Грин по поручению зятя в свое время спрятал его оружие и теперь ука-зал место, где оно спрятано. Все три вида оружия были 22-го калибра. Длительный ночной «допрос» заставил Грина сделать еще один существенный шаг: он признался, что Фелпса убили Стилоу и он. Ньютон и Бартлет торжествовали. Они арестовали Стилоу, доставили в альбионскую тюрьму, где и «обрабатывали» его в течение двух дней: не давали ему ни есть, ни спать и допрашивали его днем и ночью, сменяя друг друга. Стилоу, едва способный изъясняться по-английски и привыкший к жизни на свободе, производил впечатление пойманного зверя. Он сознался, что Оружие принадлежит ему, а спрятал он его, когда всюду стали искать оружие 22-го калибра. Однако Фелпса он не убивал, вообще никогда никого не убивал. Ну да, в ночь убийства он слышал, как вблизи его дома какая-то женщина звала на помощь. Но теща уговорила его не открывать дверь, потому что его жена ждет ребенка и ей нельзя волноваться. Все это действительно было — но он не убивал! Однако Ньютон использовал все средства — от уговора до обмана. Он, например, доброжелательно говорил, что уход за коровами — слишком скромное занятие для Стилоу, который с его данными вполне мог бы стать шерифом и носить звезду. Если он признается, то ему дадут эту шерифскую звезду. А кроме того, он тотчас же сможет вернуться домой к жене.