Коллектив авторов - По следам преступлений. Сборник

14 мая, захватив с собой обломок, обнаруженный на месте происшествия, следственная группа вместе с оперативными работниками выехала в Арзянку.

Виктор Доганов был дома. Увидев вошедших работников группы, он побледнел и резко встал, но, услышав, что хотят осмотреть его лодку, успокоился и ответил:

— У меня лодки нет, это лодка отца, — и, жестами объяснив что-то, добавил:

— Он не возражает.

Дело в том, что родители Доганова были глухонемые, и все попытки приглашенных нами лиц, понимающих знаки глухонемых, поговорить с ними ни к чему не приводили. Отец нигде не учился, и понимали его лишь сын и дочь, ученица 7-го класса.

Пригласив понятых и взяв с собой отца и сына Догановых, все отправились на озеро к лодке. При осмотре ее, под еланью, Александр Кузьмич обнаружил деформированную картечину и показал ее понятым. Реакция Доганова Виктора оказалась неожиданной: вскочив с пенька, он бросился к Захарову и срывающимся голосом закричал:

— Этого в лодке не было! Ты это специально подбросил! Вам нужно найти убийцу и отчитаться перед начальством, так вы хотите все свалить на меня!

— Вы за кого нас принимаете?! — возмутился обычно спокойный Иванов, — не думаете ли вы, что я специально приехал, чтобы подбрасывать в лодку картечь? Здесь находятся понятые, жители вашего села, они прекрасно видели, откуда появилась эта картечь!

Доганов, выругавшись, снова уселся на пенек.

Когда лодку повернули левым бортом к берегу для удобства осмотра, то примерно на середине бархотины обнаружили небольшой отщеп, напоминающий по форме наш обломок.

— Давно сломали бархотину? — задали вопрос Доганову.

— Не знаю, — буркнул он, — спросите у отца. — Затем, переговорив при помощи жестов с отцом, сказал:

— Говорит, что недавно. Ездил за топляком и, когда вытаскивал бревно на берег, повредил борт лодки.

— Сможет ваш отец показать это место?

— Да.

Отправив Догановых с понятыми осматривать это место и воспользовавшись их отсутствием, я быстро приложил привезенный обломок к отщепу. Полное совпадение! Спрятав обломок, мы стали ждать возвращения группы.

Возвратившийся работник милиции доложил, что на месте, указанном отцом Доганова, никаких следов чаления лодки или перетаскивания бревен нет. Это же подтвердили и понятые.

Тогда решили произвести эксперимент на глазах у всех по совмещению обломка и отщепа. Александр Кузьмич развернул газету, вынул из нее обломок и вложил его в отщеп. Доганов Виктор внимательно следил за всеми действиями. Совпадение было настолько точным, что обломок так и остался там, будто прилепленный.

— Так где же вы потеряли этот обломок, Доганов? — спросил Иванов.

— Там, где я их убил, там и потерял, — последовал ответ.

От неожиданности в первый момент никто даже не понял значения его слов. Я работаю следователем не один год, но не помню случаев, чтобы преступник признавал себя виновным в совершении тягчайшего преступления при подобных обстоятельствах.

Витя, да что ты! — прервала молчание понятая. — Что ты говоришь!

— Да, я их убил! — И стал быстро рассказывать, как он это сделал. Когда он рассказывал, как рубил топором глаза, женщина упала без сознания.

Пока понятую приводили в чувство, Захаров принялся обыскивать Доганова.

— Не ищи, не найдешь, — криво усмехнулся Виктор. — Была бы эта игрушка со мной, не стоял бы ты около меня и не трогал своими ручищами. В лесу закопал.

После этого следователь вместе с Догановым направился за село и в полутора километрах от него, около небольшой сосны, Доганов остановился и сказал:

— Здесь.

На глубине 30 сантиметров, в песке, оказался грубо сколоченный ящик, обмазанный солидолом, а внутри его, завернутые в промасленную полу шинели, лежали пистолет Дергачева, кобура, ракетница с четырьмя патронами. Дома у Доганова, в русской печке, обнаружили обернутый паклей перочинный нож Дергачева.

И вот Доганов сидит в кабинете передо мной.

— Да, я убил инспекторов, — снова повторил он. — Почему? — А чтобы не мешали другим людям жить. Я понимаю, что браконьерством заниматься запрещено, а где брать деньги? Рыба ведь принадлежит не одному человеку, она общая… Серая у нас на селе жизнь, скучно. Читал в книгах, как люди хорошо живут… Работать? Это возиться со свиньями? Нет, так много денег не будешь иметь…

Доганов замолчал и отсутствующим взглядом уставился в окно. О чем думал он — о своей жизни или о совершенном убийстве? Я внимательно смотрел на него и не видел на его лице ни раскаяния, ни угрызений совести.

— …Я решил добывать деньги другим путем, — , слышался невыразительный голос. — Однажды зимой,

в этом году, взял топор, стал на лыжи и в лесу начал поджидать наших баб с базара… встретился односельчанин, Севостьянов фамилия его, я знал, что часы у него хорошие, долго шел за ним, все хотел ударить его сзади топором по голове, но не смог почему-то… 16 апреля на велосипеде утром приехал домой со свинофермы, слышу крики на озере, поехал туда. Там два инспектора и старик-бригадир наши вентеря снимали. Злость у меня поднялась: почему, кто дал им право чужое добро забирать… После их отъезда стали у нас говорить: проучить надо бы этих инспекторов, и я решил убить и ограбить их. Думал, штрафуют они много народу и денег у них должно быть много, — Доганов криво усмехнулся, — но денег-то оказалось всего полтора рубля… оружие еще хотел взять у них. Дома взял ружье, разобрал его и спрятал под телогрейку, набил карманы патронами, позвал собаку и поплыл вверх по Хопру, навстречу инспекторам. План у меня был такой: подплыть поближе и расстрелять прямо в лодке. Часа три выгребал, течение сильное было, так я держался около берега, доплыл до Ветлянского затона, устал и завернул туда, устал так, что и настроение убивать их у меня пропало. В затоне сосен много, решил срубить их для ограды. Только начал рубить, услышал звук мотораз едут. Бросил все, схватил ружье и прибежал к берегу. Сел около лодки, а ружье спрятал. Думаю, увидят лодку и человека — обязательно завернут сюда… Они проехали мимо, потом вернулись и стали ко мне тихо подплывать. Вскочил я, схватил ружье и выстрелил в переднего, а затем в другого, с усиками. Они упали на дно лодки, но тут же встали… Тот, с усиками, кричал: «Ты что делаешь?» Вспомнил я, что патроны остались в телогрейке, побежал туда, зарядил ружье и вернулся. Они оба стояли в лодке и что-то мне кричали… В руках того, с усиками, я увидел пистолет и похолодел: сейчас убьет меня… Выстрелил в него и в другого, они упали и снова встали… побежал я снова за патронами, слышу сзади выстрел. Когда вернулся, они мотор заводили, я выстрелил, и тот, с усиками, упал в воду. Второй закричал что-то и сам прыгнул с лодки. Я зарядил второй ствол; прицелился, а он спрятался за борт лодки и кричит мне: «Ты что же наделал, такого человека убил». Я ему: «Ну и черт с ним, сейчас и тебя к нему отправлю». Бегая вдоль берега, я выбирал момент для выстрела. Вижу— не достану я его из-за лодки, сел в свою, позвал собаку и подплыл к нему метров на шесть, больше побоялся, как бы из пистолета не убил. Он увидел, спрятался за мотор и стал лодку на себя тянуть к руслу, удрать захотел, да ничего у него не вышло, лодка за кустарник зацепилась… Подплыл я еще ближе, одни руки вижу, а его нет. Тогда собаке дал команду кусать ему руки, она прыгнула в их лодку, стала перед ним, хвостом виляет. Вижу, мешает она мне, позвал ее обратно, а сам лег на дно, ружье наставил на мотор и молчу… а когда он поднял из-за мотора голову, я и выстрелил… подождал немного, все тихо… Тот, с усиками, всплыл, я подтащил его к берегу, топором глаза порубил, чтобы портрета моего не было. Из кармана телогрейки достал пистолет, гильза из него торчала.