Анатолий Кони - Собрание сочинений в 8 томах. Том 1. Из записок судебного деятеля

Что память в данном случае изменила Витте, видно из того, что, по его словам, ко времени крушения относится и его первая встреча со мною, — причем мне «ужасно не по* нравилась» его экспертиза, так как я считал вопреки ему виновным правление дороги, а не центральное управление министерства путей сообщения и инспекцию царских поездов. Между тем на стр. 101 того же тома, говоря о комиссии по назначению общего устава железных дорог, Витте упоминает об участии в ней (с 1876 до 1882 г.), юристов Кони и Неклюдова, который будто бы впоследствии был обер-прокурором святейшего синода (?!). Очевидно, что он совершенно забыл, сколько раз мне приходилось спорить с ним, как это видно из печатного сборника журналов комиссии, по вопросам о порядке предъявления исков к железным дорогам об убытках, о необходимости определения числа рабочих часов, об ответственности железных дорог перед пассажирами и т. п. Забыл он также, что еще в 1884 году, т. е. за четыре года до крушения в Борках, он доставил мне экземпляр своей книги «Принципы железнодорожных тарифов» с любезною надписью «от автора». Не имея случая видеть Витте в Харькове после его допроса, во все время производства следствия до половины января 1889 года, я не имел ни возможности, ни какого-либо повода говорить с ним об участии его в неизвестной мне экспертизе и высказывать свое мнение о виновности правления министерства путей сообщения, тем более, что постановление следователя о привлечении правления Курско-Харьковско-Азовской дороги состоялось почти через месяц после исследования в Технологическом институте шпал, причем они были признаны, по своему состоянию и свойствам, оказавшими существенное влияние на расшивку пути, вызвавшую крушение. Относительно того, что будто бы мне «ужасно не нравилось» данное им «заключение» (?) об исключительной виновности центрального управления министерства путей сообщения, приходится указать на то, что в заседании особого совещания при Государственном совете, состоявшемся 6 февраля 1889 г. под председательством великого князя Михаила Николаевича, при участии председателей департаментов совета, государственного секретаря и министров путей сообщения, юстиции, внутренних дел и адмирала Чихачева, согласно с моим докладом о результатах следствия, было постановлено о привлечении к ответственности Посьета и барона Шернваля. Подробности этого совещания изложены мною в упомянутых выше предназначенных для печати воспоминаниях.

СУДЕБНАЯ СИСТЕМА ДОРЕВОЛЮЦИОННОЙ РОССИИ

В очерках, включенных в первый том Собрания сочинений А. Ф. Кони, читатель встретится с его многочисленными оценкам*! различных судебных учреждений, введенных в России после судебной реформы 1864 года. Неоднократно в своих работах Кони противопоставляет «старый» и «новый» суд, отдавая последнему все свои симпатии.

Судебный процесс над миллионером Овсянниковым представлялся ему «настоящим торжеством нового суда», а обвинительный приговор присяжных по делу игуменьи Митрофании был «несомненным торжеством правосудия».

В своих воспоминаниях А. Ф. Кони часто говорит

о «медовом месяце» судебной реформы, с большой любовью и благоговением отзывается о Судебных уставах 1864 года, служивших ему «путеводной звездой», и час го сетует по поводу многочисленных «подчисток и помарок», произведенных в последующие годы и исказивших «основные начала» пореформенного суда.

Оценивая как судебную реформу 1864 года, так и всю «эпоху великих реформ», А. Ф. Кони не может отрешиться от свойственных либеральному деятелю туманных

Краткий историко-юридический очерк затрагивает лишь наиболее важные вопросы судебной реформы и последующего судебного законодательства. Это общая схема построения органов юстиции дореволюционной России *утверждений о том, что происшедшие преобразования государственных и общественных учреждений России были обусловлены некими «общественными потребностями», «общественными соображениями» и даже желанием «царя-освободителя» дать русскому народу «суд скорый, правый и милостивый».

Восторг русского либерального общества и либерально настроенных судебных деятелей шестидесятых годов прошлого века в связи с введением нового суда станет более понятным при сравнении «старого» и «нового» судоустройства и судопроизводства.

Дореформенный суд строился на принципе сословности, его деятельность была сложной, запутанной и недоступной народу. Многомиллионная масса крепостных крестьян не имела права обращаться в государственные суды. Помещик своей властью мог передавать принадлежащих ему крестьян в арестантские роты сроком до 6 месяцев, в рабочие дома до 3 месяцев, подвергать аресту до 2 месяцев, наказывать розгами до 40 ударов, отдавать в солдаты или ссылать в Сибирь.

Общегосударственная юстиция подразделялась на три основные категории: а) уездные суды, б) губернские судебные палаты по уголовным и гражданским делам, в) правительствующий Сенат.

Первой инстанцией для мелких уголовных и гражданских дел были уездные суды. Для горожан — не дворян существовал специальный суд — городской магистрат. Торговые иски рассматривались в коммерческих судах. Существовал особый суд для духовенства, а также суды различных ведомств — военные, морские и т. д.

На решения уездных и городских судов допускалась подача апелляционной жалобы в губернскую уголовную или гражданскую судебную палату, которой, кроме того, предоставлялось право по собственной инициативе ревизовать решения нижестоящих судов. По некоторым наиболее важным делам эти палаты были судом первой инстанции.

Высшей апелляционной судебной инстанцией по большинству дел был Сенат, но в случае возникновения в Сенате разногласий дело рассматривалось в Государственном совете — высшем законосовещательном органе государства. По делам крупнейших сановников Сенат был судом первой инстанции. Для суда над политическими «государственными преступниками» создавались временные специальные судебные органы. Высшим судом для духовенства являлся Синод.

Предварительное следствие не входило в компетенцию судебных органов, а находилось в руках полиции или особых чиновников. Велось оно долго, нередко с грубым нарушением закона. Документы полицейского следствия являлись часто единственным материалом, по которому выносилось решение суда. По большой категории дел, так называемых незначительных, полиции принадлежали и судебные функции. Ей предоставлялось право наказывать провинившегося розгами до 30 ударов и арестом до 3 месяцев.

Судопроизводство в дореформенном суде носило бюрократический, канцелярский характер. Дела рассматривались без участия сторон при закрытых дверях. По секретарской записке, излагавшей суть дела, судьи выносили решение. Все доказательства делились на совершенные и несовершенные. Лучшим доказательством виновности считалось сознание подсудимого, которое образно именовалось «царицей доказательств». Доказательствами могли служить данные обысков, документы, совпадающие показания нескольких «достоверных» свидетелей, причем свидетельствам мужчин придавалось большее значение, нежели показаниям женщин. Преимуществом пользовалось свидетельство знатного перед незнатным, богатого перед бедным, духовного лица перед светским. Не принимались во внимание показания «иноверцев» против православного. Имелись и другие ограничения использования свидетельских показаний.