И. Потапчук - Русские судебные ораторы в известных уголовных процессах XIX века

По прочтении обвинительного акта на предложенные председательствующим вопросы оба подсудимые ответили, что виновными в приписываемых им преступлениях себя не признают, вследствие чего суд постановил приступить к поверке доказательств.

Защитник Криуна присяжный поверенный Карабчевский предъявил отвод против экспертов-итальянцев, не знающих совершенно русского языка, ссылаясь на то, что незнание русского языка при непременном условии судопроизводства в русских судах на этом языке по закону должно быть признано достаточной причиной для устранения итальянских экспертов, тем более, что закон допускает объяснения через переводчика только с обвиняемыми и свидетелями; эксперты же должны усвоить в мельчайших деталях все обстоятельства дела, относящиеся к вопросу, по которому они призваны сказать свое авторитетное слово; пред ними с полной ясностью должна вырисовываться картина всего происходящего, а этой полноты и ясности нельзя достигнуть при объяснениях через переводчика.

Присяжный поверенный де Антонини, некоторые представители гражданских истцов и прокурор возражали г. Карабчевскому, подкрепляя свои возражения ссылкой на разъяснения по этому вопросу Сената. Суд, опираясь на ранее состоявшееся определение суда о допущении в качестве экспертов итальянских офицеров, оставил без удовлетворения заявление об отводе.

Перед допросом свидетелей и экспертов был произведен осмотр чертежей; из объяснений чертежа «Владимира» видно, что он построен в 1858 г., капитально ремонтирован в 1891 г.; длина парохода 237 футов, ширина 31 фут, глубина интрюм 21 фут 6 дюймов, скорость при полном ходе 12 миль в час. По мерительному свидетельству, составленному в 1880 г., «Владимир» имеет на верхней палубе 8 надстроек, обшивку железную, две мачты; вооружен люгером; вместимость внутренних помещений под палубой, за исключением помещений машины, угольных ящиков и пр., чистых 776 тонн. Команда «Владимира» состоит из: 1) капитана, трех помощников, старшего и второго механика; 2) палубной команды, к которой принадлежат: боцман, старший матрос, два матроса первого класса, семь матросов второго класса, повар и мальчик-ученик; и 3) машинной команды: машиниста первого класса, двух второго класса, старшего кочегара, четырех кочегаров первого класса, стольких же второго класса и трех угольщиков.

Из акта осмотра «Колумбии» видно, что фонари на ней исправны, но при вторичном осмотре более тщательно вычищены; все огни «Колумбии» хорошо видны на значительном расстоянии и горели правильно.

Затем суд перешел к выяснению самого события и его причин. Допрашиваются свидетели из команды «Владимира».

Помощник капитана П. А. Матвеев объяснил, что обязанности его заключаются в принятии груза, отбирании билетов у пассажиров и стоянии на вахте; в ночь катастрофы стал на вахту в 12 часов, сменив второго помощника Фельдмана, который сдал курс и сообщил, что в 10 часов прошли траверз Тарханкута; огни по осмотре оказались в исправности; огни электрических фонарей вообще видны на расстоянии до 3 миль, а при хорошем горизонте и до 7 миль. Кроме осмотра огней, ничего не делал и правила 192 параграфа инструкции вступающим на вахту забыл. После прочтения указанного параграфа, где говорится, что помощник обязан убедиться, заступая на дежурство, что шлюпка готова к спуску и вполне вооружена, и даже вывести заранее назначенных гребцов, свидетель добавил, что к спуску была готова двойка, но гребцов заранее не было назначено; для спуска готовой лодки нужно минуты 3—4, почему же так долго спускали шлюпку с «Владимира», неизвестно. Обязанности боцмана исполнял матрос второго класса Собченко, а боцман всегда стоял днем со старшим помощником; хотя матросы второго класса больше для черной работы, но Собченко только по жалованью был второго класса, обязанности исполнял матроса первого класса. Закрывать иллюминаторы лежит на обязанности лакеев, и свидетель не считал нужным убедиться, несмотря на легкую зыбь на поверхности, закрыты ли они; параграф 204, гласящий, что дежурный помощник обязан сам удостовериться относительно иллюминаторов и следить, чтобы они своевременно закрывались и были открыты только во время мертвой зыби, он забыл. Увидев белый огонь по носу справа, Матвеев приказал вызвать капитана; в это же время раздался звонок, из чего он догадался, что Собченко тоже открыл белый огонь. Вышедший капитан наблюдал минут 20 в бинокль и, видя, что огонь все уклоняется вправо, скомандовал: «на румб — полрумба», т. е. немного влево; при этом было подано два свистка; через 2—3 минуты Криун снова скомандовал немного влево и дал два свистка; вследствие этих поворотов пароход уклонился на 20 градусов, так как компас показывал норд-вест 60º, между тем как нормальный путь был норд-вест 40º. В это время капитан увидел в бинокль трубу и две мачты и, передав бинокль ему, стал давать в течение полминуты тревожные свистки, а когда свидетель крикнул: «Красный огонь!» — он немедленно дал команду «лево на борт». Через минуту последовало столкновение.

Капитан дал команду готовить шлюпки, задержать пароход. Исполняя последнее, Матвеев перелез на «Колумбию», схватившись за бушприт; там была страшная суета; навстречу попался какой-то старик в одном белье и без шапки, как оказалось впоследствии — капитан Пеше; затем прибежал матрос и, насколько можно было понять, сообщил, что воды нет и, следовательно, «Колумбия» в безопасности. Матвеев стал объяснять сначала жестами, потом через знавшего по-итальянски матроса, перескочившего вместе с ним, что встречный пароход, пассажирский, наполняется водой, нуждается в помощи; но капитан отказался что-либо предпринять и оттолкнул его, когда он подошел к телеграфу и хотел дать знать в машину, чтобы дали ход вперед. С большими усилиями спустили шлюпку, в которую он со своими матросами и двумя итальянскими сели и направились к «Владимиру», но вскоре итальянские матросы, очевидно, не желая идти дальше, стали мешать грести, хватали за весла и требовали вернуться. На это ушло довольно много времени; высадив итальянцев, они снова пошли к «Владимиру», держась на ракеты фальшфейера, так как самого парохода с «Колумбии» не было видно. Когда подъехали к «Владимиру», то пристать к нему оказалось невозможным вследствие волн, отбрасывавших шлюпку, но в нее все-таки село человек 10 пассажиров и ресторатор Мойсеенко, с которыми и возвратились на «Колумбию». Там старший помощник Сурков позвал Матвеева на пароход и поручил ему принимать пассажиров, шлюпка же с двумя матросами была отправлена обратно. На «Колумбии» Матвеев подчинялся команде Суркова, приказания которого ослушаться не мог; здесь он со своими людьми отыскал фонари и стал спускать шлюпки и трап, хотя итальянские матросы сначала сопротивлялись и даже вступили в драку. После того как «Владимир» затонул, они ловили трупы баграми и вытащили несколько лиц в обморочном состоянии; в таком же состоянии находился и капитан Криун после доставления его на «Колумбию». Из дальнейшего допроса обнаружилось, что Матвеев, получивший образование в херсонских мореходных классах, по части технических знаний не особенно тверд и на большую часть вопросов, касавшихся его специальности, должен был отвечать незнанием.