Игорь Петин - Механизм преступного насилия

Указанные симптомы характерны для диагноза: посттравматические стрессовые расстройства [665]. Обстоятельства, в которых побывали воевавшие, бесследно не проходят и могут сопровождать субъекта в течении всей жизни. Можно выдвинуть гипотезу, что в случае психических расстройств и заболеваний на сознание человека в значительной степени влияет его подсознательная сфера, для которой не существует ни времени, ни пространства. В таком состоянии на реальность накладываются события прошлого личности и субъективные представления о должном, необходимом и возможном для него, искажая действительность, что может привести к внешне неадекватным действиям, в том числе насильственного характера. Именно на устранение негативных моментов в психике человека направлена существующая в настоящее время обязательная реабилитация участников вооруженных конфликтов.

Исследователи, выделяя вид агрессии, обусловленной неадекватной актуализацией профессиональных стереотипов, отмечают, что у представителей данной группы обнаруживаются очевидные признаки профессиональной деформации [666]. При возникновении соответствующей жизненной ситуации у рассматриваемых лиц при определенном эмоциональном напряжении «происходила практически автоматическая актуализация профессионально сформированных стереотипов, зачастую без предшествующего включения звена осознания… критической оценки всех параметров конфликтной ситуации» [667]. Однако исследователи затрудняются сказать, являются ли первоначальной причиной агрессии таких лиц профессиональные навыки, либо их изначальная конфликтность деструктивно нарастала благодаря профессии. Последнее считается более вероятным.

Личностным смыслом поведения и здесь нередко выступает стремление утвердить себя на социальном, социально-психологическом и индивидуальном (самоутверждение) уровнях [668]. Сотрудники милиции задержали человека под предлогом нахождения его в нетрезвом состоянии. Динамика ситуации привела к избиению задержанного и причинению тяжкого вреда здоровью ему, вследствие чего потерпевший утерял трудоспособность и был признан инвалидом I группы [669]. Мотивацию такого поведения сотрудников правоохранительных органов можно объяснить «профессиональной» деформацией реакции на появление нетрезвого человека в общественном месте и служебного «долга», что происходит при отсутствии нравственных начал и недостатке правовой культуры. Этому способствует факультативность мотива, который является определяющим в поведении любого человека. Можно также предположить, что наличие внутренней агрессии и привело личность в профессиональную сферу, связанную с возможным насилием в различных формах. И привело для того, чтобы отработать и осознать свою внутреннюю напряженность.

Если в теории уголовного права нередко обходят стороной бессознательную часть психики человека, то правоохранительные и судебные органы игнорируют данную сферу вовсе. Непосредственно уполномоченные органы в своей деятельности не нацелены на осознание и освобождение человека от внутренних противоречий и проблем, приводящих к насилию. Ни в одном из указанных нами 194 уголовных дел [670]не было выявлено изучение правоприменителем на психологическом уровне внутренних мотивов действий сторон, причин возникновения агрессии и не исследовались действительные цели поведения и их смысловое содержание для конфликтующих лиц.

Г. Ф. Хохряков указывает, что мотивацию следует связывать не с неким абстрактным злом, а с бытующими традициями, образцами поведения в обществе [671]. Более того, Г. Риккерт не без основания полагает, что «человек находит свое назначение только в том, что служит выражением роста и раскрытия витальной жизни» [672]. Следует согласиться с К. Левиным, который отмечает, что для изменения направленности мотивации требуется изменение либо потребностей, либо средств их удовлетворения [673], что можно считать как достаточным, так и необходимым условием для изменения ценностных ориентаций и соответственно мотивации поведения. Поэтому представляется целесообразным наряду с применением мер уголовно-исправительного характера предусматривать возможность позитивного направления реализации жизненной энергии субъекта в целях самоутверждения.

Таким образом, в теории и на практике то, что рассматривается как мотив преступлений, совершенно не составляет сути внутренних побуждений и не характеризует личностный смысл, а является, как правило, социальной оценкой приписываемых лицу побуждений [674]. В частности, насильственные посягательства против половой неприкосновенности, нормального полового развития и половой свободы обоснованно, с одной стороны, относят к тяжким и особо тяжким преступлениям. Так, С. Н. Абельцев считает, что названные преступления по характеру и степени общественной опасности «превосходят многие другие криминальные проявления» [675]. С другой стороны (что представляется более важным для предупреждения тяжких насильственных преступлений в данной сфере) без должного внимания остается мотивация половых преступлений и их соответствующая значимость для субъекта насилия.

Криминологическими исследованиями подтверждаются факты, что «мотивы многих преступления носят скрытый характер и не осознаваемы даже самим субъектом» [676]. Вместе с тем обычно считают, что мотивирование поведения происходит под влиянием осознанных элементов, однако это не так [677]. Поэтому К. Меннингер обоснованно указывает, что мотивы поведения субъекта «не могут быть поняты без учета подсознательных побуждений» [678]. 3. Фрейд отмечал, что в бессознательном коренятся основные влечения, к которым относятся эротическое влечение, влечение к власти, к значимости, и, наконец, к смерти [679]. Однако исследование бессознательных процессов человека, играющих не последнюю роль в жизни индивида, практически отсутствует на стадиях дознания, предварительного расследования и в ходе судебного разбирательства. Между тем без исследования внутреннего мира личности невозможно установить действительные мотивы субъекта. Как следствие, в материалах уголовных дел объяснения субъективных причин преступлений, особенно насильственных и сексуальных, носят поверхностный характер [680].

Обращение к специалистам-экспертам в области психологии и психиатрии не разрешает данной проблемы, поскольку в проведении экспертиз также наблюдается формальный подход. Психическое состояние пациента определяется больше на момент проведения экспертизы, а не на момент совершения преступления. Ретроспективный анализ состояния не всегда учитывает динамику психических процессов личности, которые могут быть совершенно различными в разных ситуациях. Как отмечает О. Д. Ситковская, вместо исследования психического состояния эксперты ограничиваются перечислением индивидуально-психологических особенностей личности, не выясняя их роль в поведении [681].