Владимир Павлов - Квалификация преступления со специальным субъектом

Вместе с тем к старшим возрастным категориям свыше 18 лет, как правило, можно отнести должностных лиц и представителей власти при совершении ими, например, преступлений против государственной власти, в частности преступных деяний, связанных с посягательством на интересы государственной службы в органах местного самоуправления (гл. 30), интересы правосудия (гл. 31), порядок управления (гл. 32), и других лиц, занимающих ответственные посты или положение в различных государственных органах власти или управления.

Следовательно, при совершении таких преступлений, как неоказание капитаном судна помощи просящим бедствие (ст. 270), злоупотребление должностными полномочиями (ст. 285), превышение должностных полномочий (ст. 286), привлечение заведомо невиновного к уголовной ответственности (ст. 299), вынесение заведомо неправосудных приговора, решения или иного судебного акта (ст. 305), планирование, подготовка, развязывание или ведение агрессивной войны (ст. 353) и некоторые другие общественно опасные деяния, предусмотренные УК РФ 1996 г., субъектом является лицо старше 18 лет, как правило, лицо, наделенное дополнительными признаками, – специальный субъект преступления.

Наиболее показательна в этом отношении ст. 353 УК РФ, поскольку при совершении предусмотренного ею общественно опасного деяния субъектом преступления является лицо, занимающее высшую государственную должность Российской Федерации или субъекта России, что не противоречит Федеральному закону РФ от 31 июля 1995 г. «Об основах государственной службы Российской Федерации» СЗ РФ. 1995. № 31. Ст. 2990..

Изложенное позволяет сделать вывод о необходимости в законодательном порядке уточнить, а в ряде случаев и повысить возраст уголовной ответственности, в особенности когда речь идет об отмеченных нами и некоторых иных случаях. На другое обстоятельство было обращено внимание в уголовно-правовой литературе при обсуждении вопроса об изменении возраста уголовной ответственности за отдельные виды преступлений, связанных с выполнением лицами юношеского возраста различных функций и усложнением трудовых процессов, где требуются специальные знания при выполнении тех или иных работ с определенными машинами, механизмами, использованием новой и особо сложной техники [181].

Представляется, что последнее обоснование повышения возраста уголовной ответственности, хотя и заслуживает внимания, но вряд ли может быть принято законодателем, поскольку в данном случае, как и в вышеприведенных примерах, мы можем скорее говорить о признаках специального субъекта преступления, а это, в свою очередь, требует более тщательного изучения и исследования указанных особенностей в современных условиях развития науки и техники, а также профессиональной пригодности людей.

В несколько ином плане была поставлена проблема повышения возраста уголовной ответственности в законодательстве практически за все преступления без исключения. При этом возрастную границу уголовной ответственности предлагалось поднять до 20 вместо 18 лет [182].

Думается, что данное предложение требует основательной аргументации на фоне не только сложной криминогенной обстановки в стране, но и непрекращающегося роста преступности несовершеннолетних. Повышение возрастной планки уголовной ответственности за все виды преступлений до 20 лет трудно объяснить в условиях ежегодного увеличения числа тяжких, особо тяжких и других преступных деяний гуманистическими соображениями. И здесь следует согласиться с И. В. Волгаревой, правильно отмечающей, что гуманизм в законодательстве лишь тогда истинно гуманен, когда он не вступает в противоречие с социальной справедливостью, а также неотвратимостью ответственности и другими принципами уголовного права [183], которые в нашей стране впервые нашли свое законодательное закрепление в Уголовном кодексе РФ 1996 г.

Представляется, что повышение возрастного порога уголовной ответственности должно быть не тотальным, а избирательным, оно должно производиться с учетом специфики самого общественно опасного деяния, особенностей лица, а также его правового положения. Чаще всего, как отмечалось ранее, речь в таких случаях идет о специальном субъекте преступления, обладающем или наделенном дополнительными признаками по отношению к общему субъекту.

Подтверждает наши выводы и анкетирование судебных и прокурорско-следственных работников, которые в подавляющем большинстве своем – 89,1 % – высказались против повышения возраста уголовной ответственности до 20 лет.

Однако данная проблема должна рассматриваться еще и параллельно с проблемой установления предельной возрастной границы уголовной ответственности для лиц, совершивших преступление в пожилом или старческом возрасте. Причем юристы и психологи высказывают самые различные мнения, которые требуют комплексного научного обоснования не только в рамках данных направлений, но и с позиции медицины.

Представляется не бесспорным утверждение Л. В. Боровых о якобы возникшей потребности в специальном уголовно-правовом механизме по реализации ответственности пожилых людей за совершенные преступные деяния [184]. Думается, что такой потребности в настоящее время нет, поскольку границы пожилого и старческого возраста условны и для каждого человека, исходя из физиологических и индивидуальных особенностей его организма и образа жизни, они будут разными. Поэтому лица пожилого и старческого возраста, совершившие преступление во вменяемом состоянии, способны нести уголовную ответственность на общих основаниях в соответствии с ч. 1 ст. 20 УК РФ 1996 г.

Другое дело, когда речь идет о человеке, утратившем способность осознавать свои действия и ориентироваться в конкретной обстановке в связи с болезненным состоянием и расстройством психики. В этом случае следует решать вопрос о его вменяемости или невменяемости путем проведения судебно-психиатрической экспертизы. При подобном подходе, как замечает О. Д. Ситковская, установление верхнего возрастного порога уголовной ответственности уже теряет смысл, так как проблема переводится на уровень категорий вменяемости и невменяемости [185]. Вместе с тем нельзя в категоричной форме исключать решение данной проблемы в дальнейшем. Следует согласиться с аргументированным утверждением Р. И. Михеева о том, что преступность лиц пожилого и старческого возраста является самостоятельным объектом исследования не только уголовного права и криминологии, но и уголовно-исполнительного права, что проблема эта еще недостаточно разработана в юридической науке и нуждается в дальнейшем изучении [186].

Следовательно, субъект преступления как физическое лицо, обладающее возрастом, предусмотренным в законе, и вменяемостью, как уже раньше было отмечено, даже в преклонные годы (65–75 и более лет) не освобождается от уголовной ответственности. Однако суд, назначая и индивидуализируя уголовное наказание в каждом конкретном случае, не должен игнорировать, а, наоборот, обязан учитывать пожилой и старческий возраст лица, совершившего преступление.