Роман Ромашов - Право – язык и масштаб свободы
- Название:Право – язык и масштаб свободы
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Литагент «Алетейя»316cf838-677c-11e5-a1d6-0025905a069a
- Год:2015
- Город:Санкт-Петербург
- ISBN:978-5-906792-47-1
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Роман Ромашов - Право – язык и масштаб свободы краткое содержание
В книге осуществляется многоаспектный анализ права как инструмента определения пределов осуществления свободы, являющейся основополагающей социально-культурной ценностью, возможностью и мотивом человеческого развития. Авторами описываются истоки и эволюция представлений о феноменах права, закона, свободы, воли, иерархии, равенства, выявляются их воздействия как друг на друга, так и на закономерности государственного развития. Исследование содержит значительное количество фактологического материала, знакомит с понятийным аппаратом и специальной терминологией современной российской и зарубежной юриспруденции. Разработанные авторами методологические параметры могут стать эффективным инструментом для современного взгляда на проблему правового обеспечения свободы в современной России.
Книга адресована преподавателям, аспирантам, студентам, а также всем интересующимся проблемами как общей теории, так и истории, философии, социологии права и юридической компаративистики.
Право – язык и масштаб свободы - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Юридическое состояние и юридическое взаимодействие являются качественно различными и вместе с тем неразрывно связанными формами правовых отношений (положений) субъектов.
Юридическое состояние – это субъект-объектное отношение с участием единственного персонифицированного субъекта, определяемое внутренними и внешними параметрами его правового положения.
Юридическое взаимодействие – это субъект-субъектное отношение, в рамках которого устанавливается связь между двумя и более субъектами стремящимися реализовать в рамках данного отношения свои разнонаправленные интересы в отношении единого объекта.
«Юридическое состояние» и «юридическое взаимодействие» представляют собой универсальные юридические категории, посредством которых могут быть охарактеризованы любые юридически значимые отношения (как правоотношения, так и правонарушения).
Например, на основании предлагаемых категорий можно создать модель системы преступлений:
– преступления-состояния (хранение оружия, членство в преступной группировке, недоносительство и т. п.);
– преступления-взаимодействия, которые, в свою очередь, подразделяются на:
а) конфликтные (грабеж, разбой и др.);
б) консенсуальные (взятка, торговля наркотиками, проституция и др.)
3. Включение категорий «юридическое состояние» и «юридическое взаимодействие» в понятийный аппарат теоретико-правовой и отраслевой науки в перспективе позволит избежать ряда противоречий, связанных с различным смысловым пониманием одних и тех же терминов (прежде всего термина «правоотношение»).
Существует две конструкции, к которым с той или иной степенью условности могут быть привязаны все формы человеческого поведения: это социальное партнерство и социальный конфликт. В основу партнерства положено соглашение о степени свободы субъектов в отношении противоположной стороны, конфликт есть форма проявления волюнтаризма. В мотивационном аспекте конфликт опирается на принципы одностороннего завладения требуемым дефицитом ресурса и психологическим образом врага в отношении контрсубъекта. Таким образом, партнерство это диалог двух и более свободных субъектов. В свою очередь конфликт – столкновение двух и более враждебных воль. Восприятие противоположной стороны в качестве врага, логически предполагает ее уничтожение. При этом уничтожение может носить как реальный (уничтожение живой силы противника в условиях военного конфликта), так и виртуальный (рейдерский захват имущественных активов) характер.
В условиях устойчивой государственной традиции отношения свободы характерны для относительно стабильных социальных страт, не зависимо от их формально-юридического статуса (в число таких страт входят и государственная бюрократия, и институты гражданского общества, и организованные преступные группировки).
Язык свободы оперирует терминами: толерантность, мультикультурность, интегративность и т. п.
В качестве враждебных в стабильном государстве воспринимаются: во-первых, внешние по отношению к государству и обществу социальные группы, как персонифицированные (Березовский, США, НАТО), так и абстрактные (международный терроризм, Запад); во-вторых, традиционно противопоставляемые социальные страты – правоохранительная система государства – преступные группировки.
Язык враждебности – это прежде всего противопоставление полярностей: добро – зло; свой – чужой; друг – враг; человечность – бесчеловечность и т. п.
Наличие устойчивой государственной традиции предполагает относительную устойчивость как смысловых образов и юридических оценок закрепляемых на языковом уровне, так и субъектов к которым обращен язык свободы и язык вражды.
Кризис государственности и революционные потрясения, приводят к тому, что на всех уровнях социальной организации одновременно происходит утрата основополагающих целевых ориентиров и ценностных детерминант, при помощи которых в недавнем прошлом задавались параметры общественного устройства, правила общежития, модели политико-правового развития. В том случае, когда утрачивают свою значимость исходящие от государства правила, еще вчера казавшиеся незыблемыми, а новых правил государство предложить не может, в обществе начинает происходить «разруха в умах», следствием которой является стирание четкой грани между добром и злом, правом и преступлением, государством и преступным миром [264].
Смешение граней различия между правомерным и преступным поведением является одной из характерных черт политических режимов переходного типа, которые именно в силу своей переходности просто не способны обеспечить стабильности общественных отношений, в том числе отношений связанных с взаимодействием государства и преступного мира.
В обстановке «правового хаоса» сталкиваются две антагонистических политико-правовых системы: традиционного государства, находящегося на стадии распада и «нового» государства вступающего в эпоху становления. При этом то, что раньше считалось преступлением, в условиях «обновленного» мира воспринимается как героизм и наоборот [265]. Кроме того, в условиях, когда перестают действовать традиционные институты уголовного преследования и правосудия их функции передаются вновь организуемым структурам – чрезвычайным комиссиям, трибуналам и т. п., которые в своей деятельности руководствуются не принципом законности, а принципами революционного правосознания и революционной целесообразности. Получается, что в условиях правового хаоса, такие основополагающие понятия как право и преступление наполняются достаточно произвольным смыслом, зависящим в большей степени не от юридической теории и практики, а от политической воли. Таким образом, в ситуации политико-правового хаоса, в юридическом смысле, система государственности функционирует вне легального публично-правового поля определяемого таким комплексным признаком государства как внутренний и внешний суверенитет.
Следовательно, не существует и преступности в ее традиционном формально-юридическом (легалистском) понимании. Сказанное вовсе не исключает наличия в условиях политико-правового хаоса преступности как объективной категории существующей вне государственной воли и независимо от нее, однако данный факт, в формально-юридическом аспекте практически ничего не меняет, т. к. отсутствуют юридические механизмы квалификации и противодействия данной правовой девиации.
3.5. Право, анархия, преступление и государство
Вспоминая известный слоган «анархия – мать порядка», следует добавить: диктатура – его отец. Существует мнение, что анархические движения возникали как реакция на политические режимы, игнорирующие требования маргинальных слоев населения. Во многих учебных пособиях по теории права и государства рассматриваются преимущественно два политических режима: демократический и тоталитарный. Демократия обычно противопоставляется тоталитаризму, в качестве мягкого варианта которого иногда рассматривается авторитаризм. Но Сциллой и Харибдой этого понятийного ряда следует считать анархию (в левой части доски) и тоталитаризм (справа). То, что авторы подразумевают под демократией (наполняя это понятие неодинаковым содержанием) в указанном понятийном ряду должно находиться где-то в середине между анархией и тоталитаризмом. Демократия не может существовать без анархических идей, поскольку демократия – это такой режим политической власти, на который финансово-политические олигархи соглашаются только для того, чтобы отойти вправо, подальше от анархизма.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: