Рихард Гаррис - Школа адвокатуры. Руководство к ведению гражданских и уголовных дел

Приберегите для заключительных слов ту фразу, которая сложится в наиболее удачной форме. Красивый риторический оборот всегда производит хорошее впечатление, а хорошо построенное заключение может загладить немало из тех шероховатостей, которые промелькнули в вашей речи; слушателям часто кажется, что если конец был хорош, то и все прочее хорошо. Не следует также забывать, что искусство речи заключается не в одних словах. Впечатление, остающееся у слушателей после слов настоящего оратора, есть ряд образов. Люди не столько слышат, сколько видят и чувствуют истинно великую речь. Поэтому слова, не вызывающие образов, скоро утомляют их. Перед человеком, способным только на извержение слов, слушатели представляют то же, что ребенок, перелистывающий книжку без картинок.

Оратор — чародей, который взмахом своего волшебного жезла создает перед своими слушателями сцены, в которых они не только зрители, но и актеры; они испытывают на себе непосредственное отражение развертывающихся перед ними событий и переживают окружающие их радости и горести. Я не хочу сказать, что следует искусственно заряжать присяжных истерикой. Нет; но вы должны достигнуть того, чтобы они не только слышали ваши слова, но и видели картину, рисующуюся перед вами, и были увлечены порывом ваших собственных чувств.

Вот в чем заключается искусство вступительной речи со стороны поверенного ответчика. Если вам удастся выполнить эту часть вашей задачи с успехом, вам нечего опасаться того, что может еще сказать противник, хотя, конечно, ни одно слово не было сказано вами без вдумчивой предусмотрительности перед предстоящим возражением истца.

Об этом приходится сказать лишь несколько слов. Не потому, что эта отрасль нашего искусства имела меньше значения, чем прочие. Напротив того, это — одно из самых ценных прав поверенного на суде. Надо помнить, что заключение не есть повторение вступительной речи; там вы разобрали доказательства, представленные истцом, и показали, что в них совсем не заслуживает внимания, что будет опровергнуто вашими свидетелями. Если это было выполнено вами хотя наполовину так, как мне представляется возможным и нужным, тогда то, что вы устранили из дела, устранено окончательно. Теперь перед вами полный простор для аргументации, анализа и сравнения различных данных дела. Здесь может представиться и удобный случай для некоторого увлечения и усиления речи внешними приемами, иногда даже для некоторого пафоса. Но если это так, необходимо помнить, что нужны пафос фактов и красноречие фактов; если не будет этого, вы можете с таким же успехом стучать в бубен и воображать себя оркестром.

Вы не лишены, конечно, возможности разбирать доказательства, представленные суду вашим противником, хотя, строго говоря, вам предоставлено только право «сделать сводку». В общий итог могут войти не только ваши собственные доказательства в их самостоятельном виде, но и те же данные, поскольку они развиваются и подкрепляются объяснениями истца и его свидетелей. Здесь нельзя указать общего правила, но судья не будет слишком требователен в наблюдении за границами вашего изложения в этом отношении.

Так как за вашей речью должно последовать возражение поверенного истца, то вы, конечно, примете в расчет его вероятные доводы, и, если вы сколько-нибудь умеете понимать людей, вы будете знать, какие ваши удары были наиболее чувствительны для него. В эту минуту почти все карты уже разыграны, и вы должны в точности знать, какие остались у него на руках. Само собой разумеется, что вам надо подкрепить те пункты, на которые предстоит вероятное нападение, и как можно ярче выдвинуть вперед те, для которых никакие натиски красноречия уже не страшны.

Если только вы не зевали во время судебного следствия, никакие хитрости вашего противника не введут вас в обман. Если он сумел подметить у вас слабое место, от вас ускользнувшее, вашему доверителю грозит полное поражение. Это бывает очень часто, и потому-то с самого начала процесса до последних слов последнего свидетеля необходима величайшая бдительность ко всему происходящему на суде.

Никогда нельзя сказать, какое замечание,— иной раз, какое одно слово свидетеля,— может решить дело. Вы можете лишь догадываться о том, каким мерилом будут присяжные проверять представленные вами доказательства; но, что от наблюдения вашего не должно ускользнуть ни единое слово, это столь же несомненно, как то, что моряк, обозревающий поверхность океана, не может оставить без внимания ни единой скалы и ни единого показавшегося над водой камня, не рискуя гибелью судна.

Я сделаю еще одно замечание. Следите за точностью ваших итогов в заключительной речи; иначе вы можете опрокинуть расчеты ваших собственных свидетелей.

Присяжные не терпят ложных подсчетов. Как бы ни расценивали они отдельных слагаемых, им нужен верный итог.

Если ваш общий подсчет верен, они, может быть, исключат из него некоторые отдельные статьи, но примут другие в основу своего решения; в противном случае они могут отбросить и все вместе, под влиянием неудовольствия или даже разочарования.

Не забывайте также, что, если у вас в руках два и два, нет нужды убеждать присяжных, что выйдет четыре; а главное, не вздумайте доказывать, что выходит пять.

Возражение истца имеет всегда большое значение для решения дела, и стороны часто борются за то, чтобы оставить за собой право на последнее слово. Многие отрицают силу этого «слова», но только не те, кто настолько владеет красноречием, чтобы воспользоваться всеми выгодами этого права. Случается даже, что представитель стороны отказывается от представления доказательств ради права на последнее слово, хотя я сомневаюсь, чтобы это было правильно, коль скоро доказательства имеют хотя бы самую незначительную ценность. Как бы ни были сильны аргументы, факты сильнее. Тем не менее иногда приходится взвесить вопрос, следует ли положиться на возражение или выставить свидетелей со своей стороны и предоставить последнее слово противнику. Как бы то ни было, при всяких условиях — за исключением тех случаев, когда один из противников сильный оратор, а другой говорит плохо,— последнее слово всегда составляет драгоценное преимущество. Впрочем, бывают и такие речи, которые хуже молчания и силой контраста могут только помочь противной стороне.

Никто, полагаю, не станет сомневаться в том, что прежде всего надо овладеть вниманием присяжных. Вслед за тем — вниманием судьи. Хотя я ставлю это последнее на второе место, оно часто бывает важнее первого, ибо случается, что, не успев склонить на свою сторону присяжных, вы все-таки можете выиграть, если убедили судью. Он может оказаться сильнейшим вашим сторонником; старайтесь поэтому привлечь все его внимание к вашим словам. Я слыхал недавно, как адвокат, проигравший дело, говорил своему счастливому противнику: «Вы выиграли, потому что присяжные пошли за судьей!» — «Да,— ответил тот.— Но судья-то пошел за мной».