Рихард Гаррис - Школа адвокатуры. Руководство к ведению гражданских и уголовных дел
- Название:Школа адвокатуры. Руководство к ведению гражданских и уголовных дел
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Автограф
- Год:2001
- Город:Тула
- ISBN:5-89201-029-5, 5-89201-028-7; 1/1/2001 г.
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Рихард Гаррис - Школа адвокатуры. Руководство к ведению гражданских и уголовных дел краткое содержание
Уникальная монография английского юриста XIX века служит и сегодня блестящим руководством к ведению дел гражданских и уголовных. Правоведы девятнадцатого столетия считали это сочинение «украшением судебной литературы».
После 1911 г. книга не переиздавалась на русском языке.
Школа адвокатуры. Руководство к ведению гражданских и уголовных дел - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Итак, скажу прежде всего, что адвокат, ведущий на суде обвинение по уголовному делу, не должен ни в каком случае выказывать в нем своих личных чувств. Он не есть пострадавший от преступления, не исполнитель правосудия, как его иногда ошибочно называют. Он призван представить подсудимого во власть суда; ему менее чем кому-либо прилично волноваться. Я говорю это потому, что в одном недавнем процессе обвинитель, под влиянием особенной безнравственности преступника, выказал в своем усердии немало раздражения. «Правда от слова не станется», как говорит пословица, но потому, между прочим, и следует избегать резких выражений, что они ничего не доказывают.
В словах обвинителя не должно быть заметно желания добиться обвинения. Кто бы ни был обвинитель, кто бы ни был подсудимый, каково бы ни было деяние, вменяемое последнему в вину, в речи обвинителя должно быть видно только одно неуклонное стремление — представить факты дела суду, призванному постановить о них свое решение.
Непоколебимая справедливость есть первый долг того, кто, как я говорил, иногда называет себя исполнителем правосудия. Ни свойство преступления, ни личность подсудимого, ни высокое положение потерпевшего, ничто иное не должно нарушать равновесие ума и сердца обвинителя.
Но предостережение против чрезмерной страстности не столь важны в делах о более жестоких или низменных преступлениях. В этих делах обыкновенно злоупотребляют гробовым тоном, как будто несчастный преступник изрекает чужими устами свои последние слова. Я имею в виду дела о клевете, при особенно предосудительных приемах виновного или когда пострадавшим является человек с выдающимся общественным положением, а также некоторые другие общественные проступки, где иногда уголовное преследование кажется возбужденным не столько во имя божественной справедливости, сколько ради простой человеческой злобы.
Но в чем бы ни заключалось преступление, кто бы ни был подсудимый или потерпевший, обвинитель не должен подчиняться чувству,— по крайней мере, не должен выказывать его.
Нет ничего хуже этого как с точки зрения чистой справедливости, так и в практических целях. Тот, кто вносит страстность в обвинение, вызывает противоположное отношение к подсудимому со стороны присяжных. Уважение к тому, что называется «честная игра, равенство условий для каждого в спорте, в торговой конкуренции, в судебном состязании и т. п.», присущее каждому англичанину, возмущается при виде попыток добиться осуждения человека посредством декламации и резких слов. Виновен он или нет — вот в чем вопрос. Вы не призваны громить преступление; если есть преступление, конечно, есть и преступник: но оно не будет хуже, злее, как бы вы ни громили против него. Вы не призваны громить и подсудимого. Он может быть невиновен; что же вы будете нападать на невинного человека? Он может быть и виновен; что же, вы — судья его или палач?
Он не станет лучше, не станет хуже; преступление не сделается более безнравственным, ни обвинение тверже установленным от декламации и раздражения. Не раздражайтесь, когда обвиняете; вы можете только проиграть от того. Я знал случаи оправдания подсудимых вследствие слишком настойчивого стремления адвокатов добиться обвинения; особенно те случаи, когда люди, к тому не призванные, прибегают к общественным подпискам во имя общественной нравственности.
Во-вторых, никогда не говорите, что подсудимый виновен. Это слова совершенно бесполезные и, кроме того, внушающие представление, что у вас нет полного беспристрастия, даже когда вы безупречны в этом отношении. Ваша задача — представить присяжным факты, из сопоставления которых нет иного разумного вывода, кроме заключения: виновен. Это — общая сумма выводов и вероятностей, вытекающих из фактов, и определение этой суммы принадлежит только тем, кто обязан во имя присяги решить вопрос о виновности.
Еще ошибка, которой следует остерегаться обвинителю,— это аргументация во вступительной речи. Аргументации нет места в этой части процесса (разве бы вы стали убеждать присяжных, что собираетесь говорить правду); ее главным последствием будет сомнение в доказанности обвинения. Факты, с первого появления своего уже требующие ухода, как дети, должны быть очень слабы; будьте уверены, ваши пеленки не предохранят их от скорой смерти. Что может быть сильнее и надежнее трезвого изложения простого факта?
Хорошо; но если имеется не один простой факт, а ряд сложных фактов, как быть тогда? Это самая простая арифметика. Приведите сложные факты к простым. Этот анализ не требует аргументации. Лучшее вступление для обвинителя — это отчетливое и сжатое изложение фактов без прикрас, без рассуждений и выводов, без выражения чувства. Может быть нужным объяснить обстоятельства дела, отделить одни от других или сопоставить их между собой; возможно, что вы найдете иную, более подходящую форму для более отчетливой их передачи; но никогда не может быть необходимым и, следовательно, всегда будет ошибкой придавать им ту или иную окраску, или изменять их внешний вид, или придавать им искусственное и, может быть, ложное толкование.
Следует также всячески избегать преувеличений; не преувеличивайте того, что можете доказать, не приводите ни единого факта, которого доказать не можете. Это не только технически ложный прием, это безнравственный поступок. Желательно, чтобы по мере приближения присяжных к фактам, т. е. по мере движения судебного следствия, факты росли в их глазах, а не уменьшались; если вы преувеличили их во вступительной речи, они не могут не уменьшиться. Мне приходилось видеть присяжных потрясенными ужасом во время вступления обвинителя и улыбающимися перед представленными им доказательствами; а к концу процесса от всего обвинения не оставалось ничего, кроме пены, в изображении обвинителя, который казался обиженным тем, что подсудимый оказывался невиновным. Не должно прибегать к искусственным приемам ради того только, чтобы добиться осуждения человека, но никто не обязан и отказываться от них только потому, что предметом речи является преступное деяние. Ваша обязанность заключается в том, чтобы доказать виновность подсудимого перед присяжными, если можете сделать это местными средствами. Чтобы достигнуть этого, следует передавать факты в их естественной последовательности (это искусство), в наиболее сжатом виде (это также искусство) и с наибольшей простотой (и это искусство).
Но важнее всего, важнее даже наказания виновного, должна быть для вас забота о том, чтобы в ваших словах не проскользнуло указание на малейшее обстоятельство, которое вы по совести не считаете подтвержденным доказательствами. Если бы это случилось помимо вашей воли, вследствие неверных указаний в ваших инструкциях (Instructions — негласное дознание, получаемое адвокатом от стряпчего; большая или меньшая точность этого дознания зависит только от солиситоров; барристер не проверяет этих данных перед судебным заседанием; поэтому добросовестные заблуждения с его стороны всегда возможны), вы не должны жалеть никаких усилий к тому, чтобы устранить ошибку и рассеять впечатление, произведенное ею на присяжных. Вы не знаете, что может сделать одно слово; самое незначительное замечание может оказать влияние на их решение. Вот почему вы должны немедленно исправить всякую ошибку, которая могла бы оказаться опасной для подсудимого.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: