А. Пищелко - Реадаптация и ресоциализация

Для пенитенциарной системы наиболее значимым признаком является связь с преступной средой. Она осуществляется в следующих формах: участие преступника в сходках и выработке норм жизни преступного сообщества; поддержание этих норм («воровских традиций», «закона»); сбор денежных средств («общак») в помощь осужденным членам преступных групп и их семьям; участие в преступных группировках.

Если рассматривать преступность как вид социальной деятельности, цель которой – материальное благополучие («накопление капитала»), то вполне естественно, что статус человека, занимающегося этой деятельностью, опирается на материальное благополучие. Поскольку преступная деятельность антиобщественна и преследуется государством, преступник отказывается от социальных норм, запрещающих преступную деятельность, тем самым изолируясь от подавляющего большинства членов общества – законопослушных граждан. Сохранение у преступника потребности в общении обрекает его на общение, в основном только с себе подобными. Но как только возникает процесс общения, возникает и необходимость в новых нормах, которые регулируют этот процесс (т. к. преступник отказался от норм общества, нарушил их). Направленность возникающих в преступной среде норм однозначна – они всегда нацелены на сохранение преступного сообщества и преступной деятельности, соблюдение их является для профессионального преступника обязательным. Любое нарушение этих норм является недопустимым и жестоко карается со стороны сообщества, причем санкцией может быть только расправа. Совокупность этих норм получила в научной литературе наименование асоциальной субкультуры или «другой жизни» (А. Подгурецкий, 1974).

Асоциальная субкультура – это скрытый образ жизни правонарушителя, основу функционирования которого составляют нормы, ценности, традиции, обычаи преступной среды. В связи с этим статус профессионального преступника в преступной среде обусловлен материальным благополучием, местом в преступной иерархии, знанием преступных норм и их соблюдением. Поэтому арест и осуждение не влияют на статус профессионального преступника, так как он опирается на нормы преступной среды и существует только в ней.

Таким образом, общность осужденных в местах лишения свободы состоит из ситуативных преступников (ранее имевших социальный статус и потерявших его в результате преступления) и профессиональных преступников, сохранивших свой статус. Придание обществом всем осужденным статуса лиц, опасных для общества и изолированных от него, способствует консолидации общности осужденных, появлению такого социально-психологического феномена, как осознание своей принадлежности к этой общности, наличие прав и обязанностей, связанных с принадлежностью к ней. Осужденные остро ощущают свою исключенность из жизни общества, практическую невозможность восстановления своего социального статуса. Поэтому консолидация осужденных происходит на основе норм преступной среды, которые начинают доминировать в общности осужденных. «Мы все – зеки». «Мы все пострадали от этого общества». «Мы должны защищать свои права и противостоять администрации» – вот самые примитивные лозунги, сплачивающие осужденных.

Сообществу осужденных присуща внутренняя противоречивость. С одной стороны, идут консолидация и противопоставление обществу, с другой – общение внутри общности носит резко конфликтный характер. Это объясняется тем, что функционально-ролевой статус личности в системе отношений осужденных гарантирует личности защищенность и определенное материальное благополучие в условиях ИУ. Вследствие этого возникает конкурентный характер общения и отношений, построенных на нормах асоциальной субкультуры и определяющих характер стратификации (деление на слои) осужденных. Изучение особенностей стратификации осужденных в различных регионах и различных ИУ показало, что несмотря на всю вариативность (нам известен факт 12-членной классификации), в основе стратификации лежит трехчленный принцип: верхи (лидеры, авторитеты), низы («обиженные», «муллы»), средний слой («мужики», «нормально живущие»).

Важнейшими особенностями стратификации являются: жесткое деление на «своих и чужих», а также однозначное определение статусов и ролей осужденных с однозначным определением прав и обязанностей; устойчивость статуса (попытки от него избавиться, пользоваться привилегиями не по статусу жестоко наказываются); затрудненность мобильности вверх при облегченной мобильности вниз, т. к. смена социальных ролей с низших на высшие затруднена (для ряда категорий осужденных исключена), с высших на низшие – облегчена, основанием повышения статуса является успешное прохождение «испытаний», а понижения – нарушение норм и правил «другой жизни», т. е. поведения, не соответствующего ожиданиям асоциальной группы; строгая субординация в межличностных отношениях «верхов» и «низов»; беспощадная эксплуатация и притеснение «верхами» «низов»; автономность существования каждой страты (слоя), социальное клеймение (В. Ф. Пирожков, 1988, А. В. Пищелко. 1990).

Попадая в места лишения свободы, осужденный проходит «прописку» как форму принятия новичка в общность и определения его статуса (прав и обязанностей). С одной стороны, «прописка» – ритуал вхождения в новую субкультуру, с другой – это потребность группы изучить своего нового члена, его возможности, возложить на него определенные обязанности и помочь ему адаптироваться в новой среде. Не проходят «прописку» лица, статус которых определен и не подлежит изменению («авторитеты», «отверженные»). Формы «прописки» весьма многообразны и их варианты зависят от условий СИЗО и ИУ, традиций, обычаев в них. В настоящее время особенно жестокие, изуверские формы «прописок» практически не встречаются, но как способ социально-психологической адаптации в среде осужденных «прописка» существует повсеместно.

На функционально-ролевой статус осужденного наибольшее влияние оказывают криминологические факторы (принадлежность к преступной группе, стаж преступной деятельности, поведение во время следствия и суда, срок наказания); индивидуально-личностные (личные качества, физическая сила, «бывалость» – жизненный опыт); социально-групповые (возраст, религиозная, социальная принадлежность); психолого-поведенческие (поведение в СИЗО, ИУ в период адаптации, отношение к активу, к администрации, к наказанию). В условиях лишения свободы осужденные теряют многие стороны своей индивидуальности: чувство собственного достоинства, того, что имеет общепризнанную ценность (вещей, услуг, гетеросексуальных связей, независимости, т. е. собственного распоряжения своей жизнью). В ответ на эти условия осужденные создают собственную социальную структуру и организацию. Как указывает Кресси (1973) – «Постороннему человеку не под силу оценить всю тонкость системы». В этой системе действует свой сложный кодекс оценки с выраженными правилами поведения, социальными ролями и статусами.