Андрей Бабиков - Прочтение Набокова. Изыскания и материалы

Berg Collection / Vladimir Nabokov papers / Lolita (Russian translation).

См. письмо Набокова к Гринбергу от 14 января 1952 г. («Дребезжание моих ржавых русских струн…» Из переписки Владимира и Веры Набоковых и Романа Гринберга (1940–1967) // In memoriam. Исторический сборник памяти А. И. Добкина. СПб., Париж: Феникс—Athenaeum, 2000. С. 375).

Друзья, бабочки и монстры. Из переписки Владимира и Веры Набоковых с Романом Гринбергом (1943–1967) // Диаспора. Новые материалы [Вып. ] I. СПб., Париж: Феникс—Athenaeum. 2001. С. 539.

Berg Collection / Vladimir Nabokov papers / Letters to Roman Grynberg.

Друзья, бабочки и монстры. Из переписки Владимира и Веры Набоковых с Романом Гринбергом (1943–1967). С. 545.

Там же. С. 543. Этот проект осуществился в переиздании «Приглашения на казнь» и «Защиты Лужина» под маркой фиктивного парижского издательства «Editions Victor» в 1965 и 1966 гг. Книги подпольно переправлялись на территорию СССР.

Berg Collection / Vladimir Nabokov papers / Letters from various publishers.

Там же.

23 января 1967 г. Вера Набокова сообщила де Лисо, что получила от мюнхенского отделения «Радио Свобода» подтверждение намерения приобрести 500 экземпляров «Лолиты» в качестве первой партии, предназначавшейся для распространения в СССР (Berg Collection / Vladimir Nabokov papers / Letter to Oscar de Liso).

Встреча с эмиграцией. Из переписки Иванова-Разумника 1942–1946 годов / Публ., вступ. ст. О. Раевской-Хьюз. М.: Русский путь, 2001. С. 170.

Гольдштейн П. Мир судится добром. Иерусалим, 1980. С. 193.

Юнг Е. Независимый ад. Русское и советское в англоязычных романах Набокова // Страна и мир (Мюнхен). 1986. № 1–2. С. 162.

Вейдле В . Первая Лолита // Русская мысль. 1977. 29 декабря. С. 9. Схожую точку зрения предложил Г. А. Барабтарло: «На мой взгляд, русская „Лолита“ – это не просто единственный в своем роде триумф чрезвычайно сложной техники перевода, но также самостоятельный шедевр русской прозы, который надлежит изучать и смаковать <���…> все составляющие стиля, поддающиеся переводу, и все непереводимые элементы композиции и замысла сошлись в форме произведения искусства самого высокого разбора и качества, что позволяет поместить русскую „Лолиту“ на самую верхнюю ступень замершего эскалатора русских шедевров» ( Barabtarlo G. Aerial View. Essays on Nabokov’s Art and Metaphysics. New York: Peter Lang Publishing, 1993. P. 115–116). Ср. также мнение А. Долинина, считающего, что русскую «Лолиту» следует рассматривать, ни много ни мало, как новую редакцию романа: «В русской прозе 20 века „Лолита“ стала чудом восстановления, возрождения ее модернистской панэстетической традиции, которая была прервана трансформацией Сирина в Набокова и его советскими коллегами – Добычиным, Олешей, Платоновым, Замятиным, – которые или умерли, или принуждены были умолкнуть» ( Dolinin A. Lolita in Russian // The Garland Companion to Vladimir Nabokov / Ed. by V. E. Alexandrov. New York & London, 1995. P. 324).

Как превосходно пишет Борис Аверин в своем предисловии к роману: «Стиль первой фразы – высокий, патетический, отсылающий к Песни Песней. В ней задано и основное противопоставление: „Лолита, свет моей жизни, огонь моих чресел“. Вторая фраза усиливает контраст: „Грех мой, душа моя“. Третья фраза свидетельствует о том, что „Лолита“ – это просто слово, которое можно произнести по слогам, и тогда язык будет двигаться сверху вниз, по нёбу к зубам. В этой фонетическо-физиологической сфере верх и низ снова фиксируются; фиксация тем более настойчива, что „небо“ и „нёбо“ – одного корня. И то же движение вниз – в развитии стилевого рисунка. Начавшись библеизмами, повествование уже в третьем абзаце переходит на разговорный тон: „А предшественницы-то у нее были? Как же – были…“ – чтобы вскоре же обернуться сказочно-стилизованно-литературным: „В некотором царстве у моря (почти как у По)“» ( Аверин Б. В. О некоторых законах чтения романа «Лолита» // Набоков В. Лолита. СПб., 2005. С. 14–15).

Цитаты из английского оригинала «Лолиты» приводятся по изданию: Nabokov V. The Annotated Lolita / Ed., with Preface, Intr. and Notes by Alfred Appel, Jr. New York et al.: Penguin Book, 1991. Далее страницы настоящего издания приводятся в тексте.

В оригинале Мона повторяет ключевое место стиха: «Qu’il t’y».

Ивинская О. В. Годы с Борисом Пастернаком. В плену времени. М.: Либрис, 1992. С. 347.

«Стиляга – разг., неодобр. Молодой человек, отличающийся склонностью к вызывающе модному стилю одежды, прически, а также манерами и вкусами, не соответствующими общепринятым» ( Мокиенко В. М., Никитина Т. Г. Толковый словарь языка Совдепии. СПб.: Фолио-Пресс, 1998. С. 586).

Цит. по: Бойд Б. Владимир Набоков. Американские годы. Биография. СПб., 2010. С. 584–585.

Набоков обыкновенно писал «ватерклозет» или сокращенно «клозет» по принятому в России до революции значению. В «Полном словаре иностранных слов, вошедших в употребление в русском языке» (1907) М. Попова: «Отхожее место, устроенное так, что все нечистоты промываются водой, так что при этом исполняются предписания гигиены и сохраняется постоянная чистота»; в «Словаре иностранных слов, вошедших в состав русского языка» (1910) А. Чудинова: «Отхожее место с водоочищающим аппаратом». Примечательно, что в гл. 10 и в гл. 16, Ч. I он не использовал еще этого термина, а написал так: «мохнато-розовая попонка, жеманно покрывавшая доску клозета» (с. 28) и «разорвали это письмо, и его куски (неразборчиво) в водоворот клозета» (с. 56).

Набоков В. Взгляни на арлекинов! СПб., 2016. С. 149. Не исключено, что Набоков в «Арлекинах» намекает на строчку «Над рукописями трястись» в стихотворении Б. Пастернака «Быть знаменитым некрасиво…» (1956).

В рукописи сперва было написано «чужой урины», но затем вычеркнуто. В следующем предложении: «На самом деле, вероятно, ничто иное как [sic!] русская мещанская вежливость (с примесью, пожалуй, чего-то ориентального) подвигнула доброго полковника <���…>» – «ориентального» оставлено в рукописи, но позднее заменено: в опубликованном тексте «азиатского» (с. 20).

Дук-Дук имеет вполне определенное значение – это тайный мужской союз в Центральной Меланезии: «С чисто анимистическими <���…> верованиями связан особенно союз Дук-Дук (название это от слова „дука“, что значит дух умершего). Члены союза, появляясь в страшных нарядах и масках, изображают собой духов и запугивают непосвященных, вымогая у них „деньги“ (снизки раковин) и прочие ценности. Выступления Дук-Дука происходят раз в год и длятся около месяца, после чего маски уничтожаются и считается, что „Дук-Дук умер“. Во главе союза стоит Тубуан. Его роль исполняет самый богатый и влиятельный человек в племени, и пользуется он ею деспотически и своекорыстно. Тубуан считается духом женского пола, который никогда не умирает и ежегодно порождает Дук-Дуков» ( Токарев С. А. Религия в истории народов мира. 4-е изд., испр. и доп. М., 1986. С. 80). В гл. 18, Ч. II Куильти приходит ночью к одурманенному Гумберту (снотворное ему подложила, очевидно, Лолита), «держа перед лицом маску».