Наталья Громова - Именной указатель

Вот как она об этом вспоминает: “В 1927 году, когда я жила в Тбилиси, меня познакомили с Михаилом Афанасьевичем и Любовью Евгеньевной Булгаковыми. Познакомила нас Ольга Каземировна Туркул, с которой Булгаков был знаком еще по Владикавказу (ныне г. Орджоникидзе). В течение приблизительно 10 дней мы встречались почти ежедневно. Я водила их по городу, показывала Тбилиси. Затем Булгаковы уехали, взяв с меня слово, что я буду писать, но переписка не налаживалась. Тогда Любовь Евгеньевна дала мне небольшое письменное поручение, которое я волей-неволей должна была выполнить – так завязалась переписка. В конце 1927 года я сообщила, что еду в Ленинград и на возвратном пути буду в Москве” [64] Ермолинская М . Дружба, проверенная временем: Воспоминания о М. А. Булгакове. Рукопись. <1960?> // РГАЛИ. Ф. 3104. Оп. 1. Ед. хр. 166. . Мы не знаем точно, были эти путешествия до или после смерти отца, но полагаем, что уже после.

В Ленинград Марика поехала к известному нам уже дядюшке Беренштаму, который проживал в просторной квартире на Мойке. Там же Марика вновь встретится с Булгаковым. “Пока я была в Ленинграде, туда приехал Михаил Афанасьевич и познакомил меня с супружеской четой Замятиных, с которыми мы бродили по неповторимо прекрасному городу. На обратном пути я гостила у Булгаковых, а в 1928 году окончательно переехала в Москву” [65] Там же. .

Марика Чимишкиан и ее дядя Федор Беренштам.

1929

Марика, видимо, сознательно покинула Тбилиси. Семья была разорена, отец умер, она искала средства к существованию. А Михаил Афанасьевич, который в 1927 году наконец-то смог арендовать квартиру на Большой Пироговской улице, подписав договор с застройщиком Адольфом Франциевичем Стуем, смог предложить ей свой дом [66] Рассказ Н. Шапошниковой о том, что Марика с момента приезда в Ленинград имела продолжительный роман с Булгаковым, кажется нам по меньшей мере странным. Принять приглашение Белозерской, находясь с Булгаковым в близких отношениях, потом выйти замуж за Ермолинского и продолжать отношения на фоне его трудной истории соединения с Е. С. Шиловской – все это представляется даже не преувеличением, а сочинением. Эта версия изложена в брошюре Шапошниковой Н. В. “Михаил Булгаков, выдуманный Курцио Малапарте” (М., 2018). .

Найденная в фондах Российской национальной библиотеки фотография Марики и ее дядюшки (см. стр. 307) была сделана в Москве ровно в те летние месяцы 1929 года, когда она гуляла по Москве с увлеченным ею Курцио Малапарте. На ней – они с Федором Густавовичем Беренштамом. На обороте надпись: “Москва, 13 июня/31 мая 1929 г. (в день рождения Марики). В Любищинском саду «Под душистою веткой сирени». С одуванчиком в руке…Они сидели на скамье и дули…”

Той же весной 1929 года Михаил Булгаков и сам гулял с Курцио Малапарте по Москве, и говорили они – об Иисусе Христе. О чем еще было говорить писателю с загадочным иностранцем? Их диалог звучит в романе Малапарте “Бал в Кремле”:

“Как раз в эти дни в Театре Станиславского шла пьеса Булгакова «Дни Турбиных» по его знаменитому роману «Белая гвардия». Пискатор недавно поставил пьесу в Берлине, где она имела огромный успех. Действие последнего акта происходит в Киеве, в доме Турбиных: братья Турбины и их друзья, верные царю офицеры [67] Открытием этой темы явилась уникальная работа Татьяны Рогозовской. После “Бала в Кремле” (Булгаков и Малапарте) // Работа и служба: Сборник памяти Рашита Янгирова / сост. Я. Левченко. СПб.: Свое издательство, 2011. С. 284–302. , в последний раз собираются вместе, прежде чем отправиться на смерть. В последней сцене, когда издалека доносится пение «Интернационала», которое становится всё громче и сильнее, как все громче и сильнее звучат шаги входящих в город большевиков, братья Турбины с друзьями запевают гимн российской империи «Боже, Царя храни!». Каждый вечер, когда на сцене братья Турбины с товарищами запевали «Боже, Царя храни!», зал вздрагивал, то здесь, то там в темном зале раздавались с трудом сдерживаемые рыдания. Когда занавес опускался и вспыхивал свет, заполнявшая партер пролетарская толпа резко оборачивалась взглянуть в глаза другим зрителям. У многих глаза были красными, у многих по лицу текли слезы. Из партера доносились громкие оскорбления и угрозы: «Ах, ты плачешь, да? Плачешь по своему царю? Ха! Ха! Ха!» – по театру пробегал злобный смех.

Михаил Булгаков и Сергей Ермолинский.

Январь 1940

– В котором из персонажей твоей пьесы спрятан Христос? – спрашивал я у Булгакова. – Кого из персонажей зовут Христом?

– В моей пьесе у Христа нет имени, – отвечал Булгаков дрожащим от страха голосом, – нынче в России Христос – никчемный персонаж. В России ни к чему быть христианами. Христос нам больше не нужен.

– Ты боишься назвать его имя, – говорил я, – ты боишься Христа” [68] Малапарте К. Бал в Кремле. М., 2019. .

В неоконченном романе Малапарте все полуправда-полувымысел. Однако совпадения с последующими темами булгаковских романов не могут не поражать. При том что мы абсолютно уверены, что ни один, ни другой писатель текстов друг друга видеть не могли.

Напомним, что все эти встречи и разговоры происходили весной 1929 года, который был для Булгакова особенно драматичен. В январе была запрещена пьеса “Бег”, продолжались непрерывные нападки на него и на его пьесу “Дни Турбиных” оголтелых РАППовцев. Писатель составил целый альбом оскорбительных вырезок из газетных статей. И конечно же, Булгаков не мог не чувствовать беспокойства от того, что в их жизнь и их дом вошел загадочный итальянец. Неслучайно в первом варианте редакции рукописи [69] Булгаков М. А . Мастер и Маргарита. Полное собрание черновиков романа. Основной текст: в 2 т. / сост., текстол. подгот., авт. предисл., коммент. Е. Ю. Колышевой. М.: Пашков дом, 2014. Т. 1. С. 78. романа Булгакова (будущего “Мастера”) иронически и тревожно звучит тема подозрительного иностранца. “Все, что нашептал Иванушка, по сути было глупо. Никаким ГПУ здесь не пахло, и почему, спрашивается, поболтав со своим случайным собеседником на Патриарших по поводу Христа, так уж непременно надо требовать у него документы”.

“Поболтав”, “ГПУ”, “со случайным собеседником”, “по поводу Христа” – слова в рукописи к роману стоят рядом, комически убеждая в том, что “случайные” разговоры с незнакомыми иностранцами вовсе не должны вызывать интерес ГПУ. Наверное, между собой Булгаков и Любовь Евгеньевна не раз обсуждали то, насколько далеко могут зайти отношения близкой им Марики и пылкого итальянца. Наверное, предполагали, что можно сделать…