Ирина Коган - Сочинения по русской литературе. Все темы 2014 г.

ХХ век… Он войдет в историю человечества как век, объявивший войну людям и всему живому, а Гитлер со Сталиным будут названы великими инквизиторами. Но именно сталинизм проявил свою последовательность в отношении к простому человеку. В 1937 году он превратил крестьянина и ученого, рабочего и врача в узника ГУЛАГа, раба.

Завесу секретности, под которой долгое время был скрыт ГУЛАГ, приподнимает «лагерная» литература. Из «Колымских рассказов» В. Шаламова мы узнаем о судьбах жертв того времени. Сделав документальность основой своего письма, автор с большой художественной силой воссоздает как бы два лагеря в стране: один – колымский, другой – на воле. Сам писатель неоднократно утверждал, что читатель ХХ века устал от выдуманных рассказов и что «новая» проза должна основываться на факте.

Если погрузиться в мир, рисуемый автором, становится очень больно и страшно. Ведь перед нашими глазами буквально вспыхивают ужасные картины советских лагерей, в которых процветали беззаконие, бесчеловечность, насилие над «своими». При этом очевидно, что многочисленные гулаговские детали: бараки, лозунги о труде («деле чести, доблести и геройства»), доносы и приговоры без суда и следствия – составляют слепок жизни страны в целом. Мир В. Шаламова трагичен, но, что примечательно, автор не претендует на роль судьи. Напротив, доверительность и неспешность повествования, лаконизм и отсутствие патетики – вот характерные черты писательской манеры Шаламова.

Единственное, к чему он был непримирим, так это к политическим спекуляциям на лагерной теме. В рассказах «Плотники», «Артист лопаты» и других автор выражает свое несогласие с представлением о том, что в советских лагерях люди истово и радостно трудились «на благо Родины». «Лагерь был местом, где учили ненавидеть физический труд, ненавидеть труд вообще».

При этом писатель не забывал своей главной задачи: изобразить человека в ситуации «зачеловечности», когда искажаются такие вечные понятия, как дружба, любовь, жизнь. А ведь именно человеческая жизнь в «Колымских рассказах» подчас ничего не стоит, и спасти ее может только случай. Хотя в то же время свое существование в лагере можно было изменить: стать доносчиком. Но для Шаламова это было совершенно неприемлемо. Таким образом, ясно, что для его героев существовало только два пути: духовное падение («Моральные барьеры отодвинулись куда-то в сторону») и духовное возрождение человека в лагере («Душу я не сдам»).

Центром же моего анализа будет рассказ «Лида», который запомнился мне больше всего. Как обычно у Шаламова, сюжет прост и вместе с тем внутренне драматичен. Молодая девушка, «бытовичка», спасаясь от домогательств своего начальника, делает попытку лечь в больницу. Благодаря бескорыстной помощи фельдшера Криста, она сумела остаться в больнице и стала работать в учетной части. Через два года уже «никто», кроме фельдшера, и «не помнил, как положили девушку в больницу. Нужно было узнать, помнит ли это Лида». Случай вскоре представился. Так как девушка печатала документы на освобождение, Крист попросил ее пропустить букву «т» в графе его судимости. Эта буква фактически ставила вечное клеймо на человеке: «троцкистов» на воле долго не держали, а арестовывали вновь. Несмотря на огромный риск, Лида сделала это, и, что примечательно, слов благодарности она не услышала. «За такое – не благодарят». Когда-то Крист спас ей жизнь, теперь она отплатила ему тем же.

В результате, раздумывая над человеческими отношениями в эпоху гулаговского мира, В. Шаламов делает вывод: «В лагере виноватых нет. Если не ты, то тебя…» Я же при всей благодарности писателю за его книги не могу согласиться с таким мнением. И оппонентом Шаламова мне представляется А. И. Солженицын, который не снимает вины с человека, попадающего в лагерь.

Рассказ «Один день Ивана Денисовича» был задуман автором на общих работах. «Я таскал носилки с напарником и подумал, как нужно бы описать весь лагерный мир одним днем». Главный герой Шухов стал для нас символом противостояния фашизму по-советски. Он обвиняет всей своей судьбой честного крестьянина и воина, попавшего из немецкого плена в свой. Так что же помогло герою выжить? Не лизание тарелок и доносы, а работа, живучесть.

Если в рассказах В. Шаламова труд уродует человека, убивает его, то у А. Солженицына работа – некое спасение. Не случайно Иван Денисович, как и всякий настоящий русский крестьянин, – на все руки мастер. Отказываясь от судьбы красилей, добывающих легкий хлеб, Шухов, однако, готов работать даже после сигнала о конце рабочего дня. О любви и уважении героя к труду говорит и его отношение к инструментам: у него есть иголка (большая редкость в лагере), он прячет хороший мастерок и не может выбросить в снег кусок ножовочного полотна, потому что это будущая работа и хлеб. Можно сказать, что Шухов спасает себя сам, спасает трудом, народной правдой, мудростью. И в этом я вижу главное отличие прозы В. Шаламова от произведений А. Солженицына: у последнего остается вера в человека.

Заканчивая сочинение, не могу не признаться, что весь ужас фашизма в его разнообразных проявлениях я поняла и оценила, именно прочитав «Колымские рассказы» и «Один день Ивана Денисовича».

Первоначально рассказ А. И. Солженицына «Матренин двор», написанный в 1959 году и опубликованный в 1963, назывался «Не стоит село без праведника». По требованию цензуры и предложению Твардовского произведение получило другой заголовок. Изменено было и время действия: вместо 1956 года обозначен 1953. Однако в последних изданиях восстановлена прежняя дата – 1956 год.

Действие рассказа происходит на «сто восемьдесят четвертом километре от Москвы». Это точное указание места имеет важный смысл. С одной стороны, село расположено в центре европейской России, недалеко от Москвы, с другой – подчеркнуты удаленность, глушь описанных в рассказе краев. А тараканье засилье в доме Матрены вызывает даже ассоциацию с Тмутараканью, очевидной далью.

Здесь сохранился еще окончательно не умерший народный, живой русский язык (это видно из названий деревень), но уже режет слух нелепое производственно-прозаическое наименование станции – Торфопродукт. В этой противоречивости – ключ к последующему пониманию контрастов быта и бытия.

Рассказчик, учитель-интеллигент, постоянно пишущий за тускло освещенным столом «что-то свое», поставлен в положение стороннего наблюдателя-летописца, силящегося понять Матрену и все, «что с нами происходит». В то же время герой, обогащенный трагическим опытом лагерной жизни и ссылки в «горячей пустыне», тяготеет к «нутряной», народной России с ее возможной благостностью, добротой и тишиной. Такой угол зрения рассказчика также многое объясняет в повествовании.