Владимир Колесов - История русского языка в рассказах

Так печально закончились попытки вполне приличного слова рыло пробиться в литературный словарь. Не пустили соседи.

Каждый отдельный пример изменения слова способен дать материал для новых и новых, все более уточняющих суть дела выводов. Что ни слово — своя судьба. Однако в самых общих принципах эти изменения совпадают. А такие принципы и есть законы изменения. Не только в русском, но и в других языках они, в общем, схожи.

Стилистические изменения слов в большей степени зависят от воли отдельного человека, писателя или ученого, чем семантические (смысловые). Особенно много таких изменений было на раннем этапе развития русского литературного языка, до Пушкина. Богатый выбор слов предоставлял писателям широкие возможности, и они такими возможностями свободно пользовались. В произведениях XVIII века, особенно в комедиях и пародиях, встречаются такие слова и выражения, которые после Пушкина никто не осмелился бы признать литературными. И в наши дни идет стилистическое изменение отдельных слов, однако этот процесс не связан уже с внутренними закономерностями изменения самой системы слов, часто является вопросом моды, влияния и подражания.

Пути изменения слов причудливы и многоразличны.

Вы видели комариный танец в теплый июльский вечер? Никогда не знаешь, как и куда метнется парящее в облаке себе подобных ажурное существо — комар. Траектория полета определяется тысячью непредсказуемых условий.

Слова похожи на такое невесомое облачко. Они все вместе, но каждое и само по себе, во всем своем совершенстве: вот так оно произносится (это его фонетическая сторона), так оно образуется от других слов (это его словообразовательные отношения), так оно изменяется, присоединяясь к другим словам в предложении (это его грамматические формы). А вот так слово расцветает всеми гранями своих значений, если вокруг нет ни одного похожего или равного ему, или смиренно пригасит внутреннее свое свечение, если по соседству окажется более точное, более гибкое. Тогда мы говорим о лексическом значении слова, а шире — о семантических связях слов. Семантических — значит смысловых; термин семантика восходит к древнегреческому семантикос ‘обозначающее’. И верно, слово не отражает предмет непосредственно, оно только обозначаетего условным символом.

Слова любого языка составляют сложную, разветвленную систему знаков.

Слово — двусторонний знак: оно имеет форму (которая изучается грамматикой и фонетикой) и значение (которым занимается семантика). Форма слова условна по отношению к его значению. Почему, в самом деле, мы произносим стол , чтобы обозначить понятие «стол» и тем самым представить реальный предмет — стол? Почему мы при этом не произносим другого набора звуков, например, подобно чехам и полякам, — стул, или, подобно украинцам, — стил ? А потому, что для современного русского человека ряд звуков стол связан с обозначением понятия «стол», тогда как для обозначения того же понятия поляк пользуется рядом звуков стул, а украинец — рядом звуков стил.

Выходит, что связь звучания и значения слова весьма условна и сама по себе может изменяться. Так, кстати, и случилось в польском и украинском языках: общее славянское слово стол с течением времени в польском превратилось в стул, а в украинском — в стил. Звуковая форма слова изменилась, причем в каждом языке по-своему, а общее значение сохранилось.

Однако в каждом данном языке в данную историческую эпоху связь формы и значения слова является постоянной и обязательной для всех, кто на этом языке говорит.

Изменения в языке могут происходить по разным причинам. Изменяются разные стороны сложного целого — слова. Изменяется звучание слова, его морфологический состав, его место и ранг в сочетаниях с другими словами и в предложении, его значение.

Чаще всего значение слова сужается. Постепенно ограничивается число сочетаний, в которых это слово может выступать. Так происходит потому, что в языкепостоянно отрабатываются средства наиболее точного, а следовательно, и однозначного выражения мысли.

Здесь мы снова обращаемся к древнерусским текстам и находим такие сочетания:

Имамъ же два супруга воловъ...

Вы в напастехъ утеха и в темници освобождение, супруго Борисе и Глебе!..

Повелевають нам гонити десять супругъ.

И волы в упряжке — супруги , и братья — тоже супруги. Странно, в современном русском языке это слово обозначает семейную пару, мужа и жену. Наши же тексты передают исконное значение слова: ‘пара в одной упряжке’. Два вола в одной упряжке, два брата, погибшие одновременно и за одно дело, наконец, двадцать упряжных животных, которых нужно пригнать из стада,— это все супруги. Соединены навечно каким-то чисто внешним образом.

Супругъ — того же корня, что и упряжка, эти корни различаются только чередованием звуков. Да и слова упряжка в то далекое время еще не было, как раз слово супругъ его и заменяло. Только тогда, когда из слова упряжъ возникло новое слово упряжка (а в говорах — супряга), супругу пришлось потесниться. Сохранилось только одно из переносных значений: супруги — ‘муж и жена’. Да и в этом значении мало кто употребляет это слово в речи, потому что со временем оно получило нежелательный оттенок — либо слишком торжественно, либо иронично. Не все, может быть, согласятся с этим, но слово все-таки на наших глазах «стареет», увядает, как цветок без воды. Все чаще и чаще говорят семейная пара или как-нибудь иначе, но только не супруги. Этого слова избегают.

Таково естественное движение всякого слова, сохранившего одно-единственное, самое-самое узкое значение, которое вдруг оказывается и не самым важным.

Исчезло в современных отношениях противопоставление отца и матери всем прочим членам семьи — домочадцам, и язык чутко отреагировал на это изменение: слово, старое и хорошее слово осталось не у дел. Изменилось наше отношение к нему. И в словарях оно получило помету устар. — ‘устаревшее’.

А вот еще одно слово, совсем из другого семейства, — укроп. Древние греки укропом и петрушкой венчали своих героев и поэтов, мы кладем эти травки в суп. А как относились к укропу древние русичи?

Древние русичи под укропом понимали нечто иное.

В сказании конца XI века говорится о том, что, когда монахи налили в чашу укропа, в ней вдруг оказалась жаба, конечно уже сваренная в такой воде. Очень таинственная история — но только по отношению к жабе. С укропом же все ясно. Укроп — это кипяченая вода, кипяток. Естественно, как бы жаба ни очутилась в кипятке, она должна была свариться. Кропить, кропать, накрапывать — родственники старого укропа. Исконное значение корня можно было бы объяснить так: стремительное выбрасывание чего-то густого и мокрого. Кипящая вода выбрасывает пузырьки, «кропки» — вот и укропъ. Наш современный укроп тоже выбрасывает кропки — множество мелких остро пахнущих цветков, которые собираются в кружева соцветий. По этому сходству с древнерусским укропом трава и получила свое название, как только проникла на Русь. И тогда стало неудобно одним и тем же словом называть и травку и кипяток. Появляется новое слово, образованное от глагола кыпети. В летописи под 1382 годом говорится об осажденных врагом горожанах: Граждане же воду въ котлахъ варяще, кыпятню, и льяху на врагов варъ. Современный кипяток с уменьшительно-ласкательным суффиксом -ок — появился немного позже. Но еще и в XVII веке укропом по старинке могли называть кипящую воду.