Владимир Алпатов - Япония: язык и общество

Различие устных и письменных видов коммуникации также может влиять на употребление форм вежливости. С одной стороны, употребление простых глагольных форм без — мас - не выглядит невежливым лишь на письме, в устной же речи ситуация полной неопределенности собеседника почти исключена (кроме «мыслей вслух»). Поэтому, например, при прочтении на научной конференции опубликованной статьи нельзя просто произнести вслух то, что напечатано, необходимо заменить все простые формы глагола-сказуемого [30] Употребление форм с — мас - в вежливой речи строго выдерживается лишь для глагола-сказуемого, включение — мас - в состав деепричастий и пр. ощущается как признак «сверхвежливости» на вежливые. С другой стороны, при прочих равных условиях письменное общение кажется официальнее устного, поэтому даже хорошие знакомые могут использовать вежливые формы в переписке, а иногда и по телефону, не употребляя их при встрече. Интересно также распределение упомянутого суффикса — сан - и более вежливого его эквивалента — сама первый обычен в вежливой устной речи, но на письме не всегда считается подходящим, второй обычен в переписке, а в устной речи имеет «сверхвежливый» оттенок и применяется обычно лишь в сфере обслуживания

Наконец, в определенных рамках возможны и индивидуальные особенности употребления форм вежливости. Ряд ситуаций допускает вариативность форм (тем более что есть формы, не имеющие уже особых различий по вежливости, см. ниже). Отмечается, например, стремление некоторых людей употреблять вежливые формы и там, где можно без них обойтись, подчеркивая таким образом свою воспитанность [Ide, 1982, с. 367]. Различия вежливых и невежливых форм довольно жестко связаны с социальной ситуацией, в меньшей степени это можно сказать о различии вежливых и «сверхвежливых» форм, последние часто определяются индивидуальными склонностями. Например, в токийском метро при объявлении станции можно слышать примерно с одинаковой частотой Касумигасэки дэсу ('Касумигасэки' — название станции метро) — проявление обычной вежливости к собеседнику и Касумигасэки дэ годзаимасу — то же, но с подчеркнутой вежливостью. В лекциях и докладах одни выступающие используют вежливые, другие — «сверхвежливые» формы, неодинаково и употребление личных местоимений, что, впрочем, может быть связано и с возрастными различиями (см. ниже).

Таковы основные правила употребления форм вежливости в японском языке. Есть отдельные случаи, регламентируемые специальными нормами, например при упоминании о членах императорской семьи.

Веками в массовом сознании японцев поддерживалась идея о божественном происхождении императорской династии. В соответствии с ней члены императорской семьи воспринимались как особые люди, отличные от остального человечества. По отношению к ним, естественно, использовались особые слова и грамматические формы исключительной степени вежливости. Такая традиция, установленная в средние века, дожила до поражения Японии во Второй мировой войны. В 1944 г. был составлен словарь императорской лексики, включавший 372 слова, значительная часть которых к тому времени, впрочем, употреблялась лишь внутри самой императорской семьи и при дворе. Особенно много среди императорской лексики было слов, обозначающих пищу (чтобы как-то возвысить процесс приема пищи членами императорской семьи), существовал также специфический набор приветствий, местоимений, менялись многие глаголы, ср. годзэн 'вареный рис' вместо обычного гохан, о-ситонэ 'подушка для сидения' вместо дзабутон, о-сурусуру 'благополучно' вместо будзини, о-сумару 'ложиться спать' (об императоре), о-сидзумару 'ложиться спать' (о других членах императорской семьи) вместо нэру и т. д., большинство слов такого рода содержало вежливую приставку о-/го - [Sakurai, 1984].

После войны тезис о божественном происхождении императора был официально отменен, а указанная императорская лексика была признана не соответствующей времени и исключена из употребления. Сейчас при массовых обследованиях выясняется, что большинство информантов не знают этих слов и считают их странными [Отакэ, 1984, с. 74–75] Отказались от них и сами члены императорской семьи (по крайней мере вне семейного общения) император после войны уже не именует себя публично особым местоимением тин, перейдя на стандартное ватакуси [Sakurai, 1984, с. 60].

Однако официально было решено сохранить по отношению к членам императорской семьи независимо от их возраста использование вежливо-субъектных и вежливо-объектных форм, но не специфически императорских, а обычных, возможных и в отношении других людей. Специфика здесь все равно сохраняется, но уже как стилистическая: в газетной информации вежливо-субъектные и вежливо-объектные формы обычно употребляются лишь применительно у членам японской императорской семьи (реже — к иностранным монархам). Такие нормы строго выдерживаются в печати (исключая такие газеты, как «Акахата»), по телевидению и радио. Даже при показе по телевидению гостиницы, где как-то останавливался император, ее обстановка именовалась с употреблением приставки о-/го-: о-хэя 'комната', го-дзасэки 'сиденье' и пр. Такое употребление поддерживается правительством и оппозицией, исключая коммунистов.

В разговорной речи и вообще в неофициальных ситуациях такое употребление далеко не обязательно. Нам приходилось в феврале 1974 г. наблюдать приезд императора и императрицы в морской музей в г. Симидзу (префектура Сидзуока) Многие встречавшиеся использовали обычные, лишенные вежливости формы типа Кита 'Приехал' вместо нормативного в таких случаях Ирассятта .

Вежливые формы в средствах массовой информации могут меняться и в отношении иностранных монархов, но непоследовательно и только тогда, когда они выполняют ритуальные функции; если речь идет об их политической деятельности, вежливые формы не приняты [Исино, 1977, с. 51–53].

В средневековой Японии, особенно в позднее средневековье, система вежливости была еще сложнее, чем сейчас, а правила употребления форм вежливости — много жестче; любой говорящий не смел выходить за пределы речевых норм, установленных для его сословия. В основном за счет этого количество форм вежливости в позднефеодальное время было исключительно велико. Например, в языке XVII — начала XIX вв. зафиксировано 31 местоимение 1-го лица, 48 местоимений 2-го лица [Сыромятников, 1978, с. 50–67]. Еще в довоенные годы сохранялись многие формы вежливости, унаследованные от феодальной эпохи, например специальные императорские. Сама система форм вежливости в то время рассматривалась как вне Японии, так и левыми деятелями в самой стране как феодальный пережиток, подлежащий устранению в будущем [Конрад, 1937, с. 13 и др.]. В первые послевоенные годы несоответствие старых норм языковой реальности было особенно заметно в отношении форм вежливости; социальные перемены здесь наиболее явно повлияли на язык. В 1952 г. были приняты новые нормы под названием «Корэкара-но кэйго» («Формы вежливости отныне»). Однако они появились в момент, когда резкие изменения в языке еще продолжались, и ряд положений вскоре устарел. Ко второй половине 50-х годов произошла стабилизация системы форм вежливости, хотя кое в чем она продолжала меняться и позже [31] Отмечается, что окончательный переход итасу 'делать' из вежливо-объектной формы вежливости в форму вежливости к собеседнику произошел в конце 50-х — начале 60-х годов Сакамото, 1983, с 18]. Не так давно произошел и сдвиг значения местоимения 2-го лица аната (см. ниже). .