Коллектив авторов - Литература 7 класс. Учебник-хрестоматия для школ с углубленным изучением литературы. Часть 1

Вашингтон Ирвинг – писатель-романтик, живший и творивший в начале XIX века в Соединенных Штатах Америки. В США тогда еще не было собственной литературы. Страна была слишком молодой, к тому же ее население составляли выходцы из самых разных стран Европы– Англии, Голландии, Франции, Испании и др., вытеснившие коренное население – индейцев в леса Дальнего Запада, но зато заселившие отвоеванную землю африканскими неграми, привезенными из-за моря и превращенными в рабов.

Вы знаете, что литература рождается из национального фольклора. Из какого фольклора могла произойти американская литература? Из индейского? Но американцы считали индейцев дикарями и даже не пытались изучить языки коренного населения страны. Из африканского? Было бы странно, если бы рабовладельцы создавали свою литературу, основываясь на фольклоре рабов. Из европейского? Но ведь уже существовали созданные на основе этого фольклора прекрасные литературы: английская, немецкая, русская, французская…

Первым из этого головоломного положения нашел выход В. Ирвинг. Он взял на вооружение иронию. Этот писатель опирался на традиции европейской литературы, использовал ее жанры и приемы, но при этом смотрел на нее как бы со стороны, высмеивая то суеверия европейцев, то их аристократизм, а то и национальные привычки. Ирвинг пародировал, то есть доводил до смешного, литературные приемы, выработанные за многие годы существования европейских литератур. Это была насмешка не просто остроумного писателя, но именно американца, гражданина страны, обладавшей в то время самой демократической конституцией и провозгласившей Декларацию прав человека.

Любимым жанром В. Ирвинга была новелла. Многие новеллы писатель объединял в циклы по тематическому сходству, или давал им общего повествователя, или организовывал несколько новелл в единое повествование с помощью рамочной композиции. Так появились его новеллистические сборники «Книга этюдов», «Брейсбридж-холл» и др.

Был создан Ирвингом и очень любопытный цикл под названием «Альгамбра». В этот цикл вошли произведения, опирающиеся на испанскую национальную литературную традицию. Более того, писатель попытался использовать в этом цикле и литературную традицию мавров – арабов, некогда населявших Пиренейский полуостров. (Вы, конечно же, сразу вспомнили царя Марсилия из «Песни о Роланде».) В «Альгамбру» включена и «Легенда об арабском астрологе», которую вам предстоит сейчас прочитать.

Попрошу вас обратить внимание на жанр этого произведения, ибо это действительно стилизация арабской легенды. В. Ирвинг посмеивается здесь над модным в начале XIX века увлечением восточной экзотикой, но одновременно обогащает свои новеллы многими приемами арабской повествовательной литературы, знакомит читателя с элементами восточной культуры.

Задумайтесь, пожалуйста, над тем, какие приемы используются автором для того, чтобы придать характерам легенды восточный колорит.

В «Легенде об арабском астрологе» нет ни одного положительного персонажа. Конфликт в этом произведении возникает между двумя малосимпатичными личностями: султаном Абен-Абусом и «мудрецом» Ибрагимом ибн Абу-Аюбом.

Обратите внимание, что два эгоистичных и вероломных старца весьма отличаются друг от друга. Думаю, вам уже под силу определить, как создаются их характеры и в чем их отличия (не забудьте при этом об иронии В. Ирвинга).

И еще одно, последнее замечание: сопоставляя характеры Абен-Абуса и Ибрагима ибн Абу-Аюба, не забывайте, что это характеры внутренне противоречивые, сложные, диалектические. Их борьба проявляет не только эгоистические «слабости» старцев, но и элементы внутренней силы, которой наделен каждый из них.

Давным-давно, много столетий назад, жил-был мавританский [60]султан по имени Абен-Абус, повелитель Гранады [61]. Это был завоеватель в отставке, то есть такой, который когда-то, в дни своей молодости, проводил жизнь в беспрерывных набегах и грабежах, а теперь, состарившись и одряхлев, «жаждал покоя» и мечтал лишь о том, чтобы жить в ладу со всем миром, почивать на лаврах и безмятежно править владениями, некогда отнятыми им у соседей.

Случилось, однако, что этому в высшей степени благоразумному и миролюбивому престарелому монарху пришлось столкнуться с молодыми соперниками – юными принцами, исполненными его былой страсти к славе и битвам и склонными потребовать от него уплаты по счетам, завещанным их отцами. К тому же некоторые отдаленные области его государства, которыми он в дни своей мощи управлял надменно и гордо, ныне, когда он «жаждал покоя», обнаруживали готовность восстать, и существовала опасность, что они двинутся в столицу. Таким образом, враги грозили ему отовсюду, а так как Гранада окружена дикими и скалистыми горами, скрывающими приближение неприятеля, бедный Абен-Абус, не зная, с какой стороны ожидать враждебных действий, пребывал в состоянии вечной настороженности и тревоги.

Понапрасну строил он в горах великое множество сторожевых башен, понапрасну расположил на перевалах дозоры с приказом в случае приближения противника жечь по ночам костры, а днем курить дымом. Юркие, увертливые враги, несмотря на его бесчисленные меры предосторожности, пробирались через какие-нибудь неведомые ущелья, под самым его носом разоряли принадлежавшие ему земли, после чего уходили с добычей в горы. Бывал ли когда-нибудь удалившийся в отставку завоеватель в более неприятном, более тягостном положении?

Как раз в то время, когда тревоги и неприятности особенно одолевали Абен-Абуса, ко двору прибыл старый-престарый арабский врач. Его седая борода спадала до пояса, и вообще все в нем свидетельствовало о крайней старости, хотя он проделал весь путь из Египта пешком, не пользуясь никакой иной помощью, кроме помощи посоха, исчерченного иероглифами [62]. Молва предшествовала ему. Его звали Ибрагим ибн Абу-Аюб; утверждали, что он жил еще во времена Магомета [63]и что он сын Абу-Аюба, последнего из сподвижников пророка. Будучи еще ребенком, он попал в Египет вместе с победоносным войском Амру и оставался там многие годы, изучая у египетских жрецов чернокнижие и, в частности, магию.

Передавали также, будто он отыскал секрет продления жизни, благодаря чему и живет более двух столетий, но так как это открытие было сделано им, когда он был уже в преклонных летах, ему пришлось остаться при седых волосах и морщинах.

Этот необычный старец был с почетом принят султаном, который, подобно большинству престарелых монархов, с некоторых пор стал питать к врачам особую благосклонность. Он хотел отвести ему помещение во дворце, но астролог предпочел пещеру на той стороне холма, которая подымается над Гранадой и на которой впоследствии была выстроена Альгамбра [64]. Он велел расширить и отделать пещеру так, чтобы получилось нечто вроде просторного и высокого зала с круглым отверстием в потолке, сквозь которое, как со дна колодца, он мог бы рассматривать небо и даже в полдень наблюдать звезды. Стены зала были расписаны египетскими иероглифами, каббалистическими символами [65]и знаками Зодиака. Этот зал он уставил множеством всяких приборов, изготовленных под его наблюдением искуснейшими мастерами Гранады, приборов, таинственные свойства которых были известны, однако, лишь ему одному.