Николай Бодров - Как изучить английский язык самостоятельно. Нестандартные приемы самообучения.

Можно, конечно, и дома написать любой свободный текст и затем перевести его на иностранный язык, но мне такая чисто домашняя работа всегда казалась немного искусственной и традиционно-учебной. Ведь при этом во многом исчезает элемент естественной и сиюминутной импровизации, я бы даже сказал исчезает некая живая, уличная одухотворенность и непринужденность, а процесс записывания своих живых мыслей превращается в процесс записывания воспоминаний о своих бывших живых мыслях.

Еще одну форму записей на иностранном языке я практиковал, хотя и не очень регулярно, считая ее для себя побочной и в чем-то даже развлекательной. Это — письма. Как я уже упоминал, целиком писем на иностранных языках я не писал. Но почти с самого начального этапа изучения как английского, так и немецкого я старался в письма некоторым своим друзьям и знакомым вводить отдельные слова и словосочетания из этих языков, постепенно увеличивая и усложняя вставки. Я делал так потому, что либо не мог еще правильно и свободно выражать мысли на этих языках, либо — когда уже мог — не хотел озадачивать своих корреспондентов, не владевших достаточно хорошо (за небольшим исключением) данными языками. Да и сам я не вдруг освоил нормальную письменную речь на английском и особенно на немецком. А в письмах даже хорошим знакомым не хотелось допускать ошибок, поэтому и приходилось притормаживать свой порыв блеснуть познаниями в языках (впрочем, порыв вполне простительный для человека, изучающего языки не без некоторого усердия и даже страсти), позволяя себе в «эпистолярном жанре» только заведомо известные грамматические формы, слова и выражения. (Как заметил читатель, эту свою уже почти привычку иногда вставлять в Русский текст слова и выражения из латинского, английского и немецкого я реализую и в данной книге, делая это не ради «красного словца» и даже не с Целью научить читателя каким-либо идиоматическим выражениям и поговоркам, а, быть может, ради более важного впоследствии результата: чтобы ненавязчиво приобщить и его к хотя бы эпизодическим включениям в родную речь (как устную, так и письменную) подходящих по ситуации фрагментов из изучаемого иностранного языка.).

В заключение к приемам, так или иначе связанным с записыванием какой-либо информации, хочу добавить, что привычку к записям полезно развивать у себя в любом случае и в любой форме, даже если и только на родном языке. Ведь что такое запись? Это переход от витающих в голове, подчас довольно туманных образов или вовсе их осколков и смутных теней к зримо и осязаемо выраженным на бумаге мыслям. И хотя, по Тютчеву, «…мысль изреченная есть ложь», а слова, как известно, не более чем «костыли духа», все же пока нам приходится общаться с помощью слов, а не телепатических контактов. А любая запись — как отдельных мыслеобразов, так и целых сюжетных цепочек — тренирует у нас способность к ясности и в то же время к некоторой художественности самовыражения, к концентрации внимания и на внешнем мире, и одновременно на нашем духовном внутреннем мире и даже к определенной философской созерцательности. Она приучает нас не только к самоотчету, лаконичности, но и к насыщенности мышления, она подстегивает нашу не всегда резвую фантазию, импровизационные навыки и другие полезные свойства ума. А все это, вместе взятое, реально повышает и наши творческие возможности при изучении иностранного языка. Давайте же последуем мудрому древнему девизу: «Nulladiessinelinea» («Ни дня без строчки» — лат. ).

Наряду с записыванием информации с собственных мыслей, я применял и другую форму активного внедрения в язык (впрочем, активность здесь зависит не столько от формы работы, сколько от вложенной в нее энергии). Я пришел к ней не сразу, но зато бесповоротно и окончательно — когда осознал, насколько она полезна. Первоначально увлекшись методами Морозова и Шлимана, я какое-то время только им (а также своим вариантам на их основе) отдавал предпочтение, полагая, что лишь испытанные временем и оправдавшие себя на практике традиционные способы могут мне надежно служить. Но вольно или невольно я пересмотрел свои взгляды, убедившись в пользе, необходимости и даже увлекательности применения и современных средств обучения, хотя и далеко не всех. Ведь мы живем не в XIX веке, да и, кроме того, цель моя, как помнит читатель, была не только «изучательная», но во многом и «испытательная».

Накопив в памяти некоторый запас иностранных слов (300, 500, 700 — точно не знаю, да это и не столь важно) и немного уже побарахтавшись в текстах, я почти случайно вышел на еще один источник ценной лингвообучающей информации — радио. Да, да, доброе старое радио — и не более того. Предвижу разочарование на лицах некоторых читателей, ожидавших услышать скорее всего нечто необычайное и вдруг — what's all the fuss about (эка невидаль) — обычное радио, то есть средство информации, ставшее для нас на фоне других, новейших, уже едва ли не архаизмом. И все же именно радио, радиопередачи стали для меня одной из эффективнейших форм приобщения к «живому» иностранному языку.

А получилось это очень просто. Путешествуя как-то по волнам эфира с помощью своего старенького, но еще цепкого на радиоголоса приемника, я обратил внимание на некоторые хоть и иностранные, но почему-то немного знакомые мне слова. И знакомые-то, наверно, скорее из «нового русского», чем из «старого английского»: sale (продажа), change (обмен, сдача, мелкие деньги), teen-ager (подросток), shop (магазин), distributor (агент по продаже), racket (шантаж, вымогательство), pager (пейджер), monitoring (наблюдение, отслеживание), high - way (скоростная автодорога), establishment (правящая элита), digest (обзорное издание), manager (управляющий) и пр. Это маленькое открытие меня тогда и удивило, и порадовало: оказывается, не владея еще фактически английским, я мог уже хоть что-то различать, узнавать и понимать из «нормальной», то есть не обработанной в учебных целях речи.

С тех пор мой приемник начал приносить мне не только развлечение, но и пользу. Что же я делал? Поначалу просто слушал иностранную речь — почти как музыку, не напрягаясь и не делая судорожных попыток что-нибудь понять. Но постепенно я уяснил, что не только читать, но и слушать можно по-разному, точнее, воспринимать речь на слух можно с разной степенью «доходчивости», которая зависит не только от моего желания и усилий, но и от моих технологических подходов к этому занятию.

Перепробовав разные варианты прослушивания, я остановился на, как мне кажется, наилучшем. Я стал слушать те передачи, в которых дается информация, наиболее интернациональная по своей сути и своей подборке, а значит, и по своей лексике. Это были новости политики, экономики, спорта. Культура выпадала сначала из этого перечня, т. к. там язык более свободный и богатый, тематика более обширная и для меня на том этапе еще не доступная.