Лариса Хорева - Постмодернистский дискурс в новейшей испанской и русской прозе

После того как радио и телевидение попали в каждый дом, стало известно, что культура и искусство – это больше не то, что потребляет элита. Все стало доступно и массово. Мартин Хайдеггер, немецкий мыслитель, при этом критикует технический прогресс, говоря о том, что «пустыня, вызванная техникой» варварски множится. Мыслитель так же провозглашает мысль о том, что «Язык – это дом бытия». В эпоху постмодерна стирается грань между высокой и низкой культурой, наблюдается демократизация. Культура постмодерна предполагает, что большие народные массы могут обратиться к ней со своей чувствительностью, а утончённые представители высших сословий «отточить свой вкус».

Сегодня, мы можем смотреть на феномены популярной культуры двояким образом:

– как нечто, которое можно потреблять как «поток» и, через призму иронии, смеяться над шуткой;

– можно находить в объекте различные аллюзии, интертекстуальность, реферативность. Когда мы не видим аллюзию, шутка не становится от этого не смешной. Однако, когда мы распознаём скрытую цитату, – получаем от шутки двоякое удовольствие.

Ещё одна фигура, без которой не обходится философия постмодерна – Славой Жижек, словенский культуролог, автор книги «То, что вы всегда хотели знать о Лакане (но боялись спросить у Хичкока)». Славой анализирует кинематограф Хичкока с помощью философских и психоаналитических категорий Лакана. Наблюдается стирание «высокого» и «низкого», философия обращается к «низкому» и начинает осмыслять это, мыслители перестают пренебрегать чем-то, что раньше считалось популярным.

Постмодерн показывает, что существовавший прежде фундамент представлений о мире рассыпается, происходит комбинирование различных смыслов. Фуко говорит о том, что человек, в современном смысле этого слова – изобретение XVIII века, и конец его, скорее всего, весьма близок. Человек исчезнет, как исчезает лицо, начертанное на песке. Новое время, по сути, только рационализировало то, что сложилось еще в XVI веке. Существует мнение, что человека ждёт возврат к религиозному состоянию, однако, наряду с этим утверждением, имеет место быть идея о том, что человек «переделает сам себя» в сверхчеловека.

Постмодернисты утверждают, что с течением времени модернизируется природа человека при помощи новых технологий: генной инженерии, кибертехнологий и т. д. Входя в определённую историческую ситуацию, невозможно угадать, что мы получим в итоге. Люди стоят перед открытой дверью, но не видят, что находится за ней, но, с другой стороны, они знают, что было «до».

Времени свойственно «обрастать» специфическими характеристиками, по которым мы можем отличать одну эпоху от другой. Согласно Жилю Делёзу, философия эпохи постмодерна стоит на двух слонах: проблемы и концепт, который создаётся для решения проблемы. Обратимся к концептам постмодернизма, изложенных в трудах его теоретиков.

Концепция М. Хайдеггера

Концепция М. Хайдеггера, изложенная в сборнике статей и выступлений «Время и бытие», находится преимущественно в сфере модернистского дискурса. Она важна и ценна, прежде всего, тем, что впервые, заявив об осмыслении переходного периода как периода пустоты, стала источником ряда постструктуралистских доктрин и концептов.

Анализируя теорию присутствия в сознании нового типа, Хайдеггер впервые акцентирует внимание на его внутренней форме, форме пустоты, но которая обладает важнейшим качеством – потенциалом смыслового наполнения. В этом исходном тезисе берет свое начало теория Хайдеггера о «Ничто».

«Ничто» абсолютно, но нетелесно и метафорично. Метафоричность всегда подразумевает двойное толкование или, шире, множественность интерпретаций. В более поздней работе «Вещь» (1950) Хайдеггер еще сильнее акцентирует внимание на двойственности восприятия любого предмета в пространстве, заявляя следующее: «вещественность вещи не поддается определению через предметность… Вещественность обнаруживается во вмещающей пустоте: так, горшечник, делающий чашу, придает глине определенный образ, тем самым проявляет пустоту. Скульптурный образ заполняет пространство и запечатляется как прорванный пустой объем» 4 4 Хайдеггер М. Что такое метафизика? // Хайдеггер М. Время и бытие: Статьи и выступления. М., 1993. С. 17. . Одним из ключевых понятий нового общества становится новая характеристика пространства: оно становится анонимным, обезличенным, однородным. Хайдеггер же вводит еще одно понятие: «человеческое понятие пространства»: оно неоднородно, неанонимно, наполнено заботой. Вводится мысль о том, что всё вокруг нас «сподручно»: всё окружающее – это своего рода инструменты. То есть мы воспринимаем мир не как пространство, полное анонимных объектов, не холодным взглядом (как это делает наука), а вовлечённым, заинтересованным видением. Мы смотрим в мир как в некое зеркало и находим в нём себе место. Появляется понятие «близкое/далёкое», для нас важны пространственные отношения: справа, спереди, слева, сзади, сверху, снизу; понятие забота очеловечивает мир, это область жизненного человеческого опыта.

Одним из самых интересных умозаключений Мартина Хайдеггера становится мысль о том, что «вещи не находятся в пространстве, а формируют его. Вещи и есть пространство.» Так, в человеческом измерении нет анонимного пространства, мир очеловечивается. С категорией «очеловеченного пространства» неразрывно связано понятие «совесть».

«Со-весть», по мысли философа, – это зов бытия в человеке, то, что побуждает нас к выбору, призывает к принятию решения и взятия ответственности. «Со-весть» связана с решимостью, виной и свободой. Человек, беря на себя ответственность, уже изначально виновен, говорит Хайдеггер. Исследователь призывает выйти из анонимности, прислушаться к голосу совести, выбрать себя. Тогда возникает понятие возможности свободы и выбора «как основы основ».

Отдельное внимание Хайдеггер уделяет процессу заполнения пустоты, подчеркивая необходимость помнить о том, что любая вещь – это не просто вещь, она проходит через процесс веществования, а процесс веществования интересен для Хайдеггера тем, что позволяет посмотреть на мир под другим ракурсом: вещь существует вне зависимости от заданного смысла. Интересно его замечание о том, что суть любой вещи сегодня не только скрыта, но и безвозвратно утрачена. Она не дает о себе знать, этому мешают слова. Но в последнее время слова перестают играть отводимую им роль, и вещь возвращает свою сущность. Здесь впервые в постмодернистской теории появляется тезис о возможности подмены означающего. Впервые в истории культуры возникает языковая игра, где ведущую роль играет означающее, лишенное фиксированного смысла.