Андрей Яценко - Приключения историка

– Ахтунг! (Внимание!) – вдруг раздалось из громкоговорителя с крыши здания.

– Ой, Господи! – вскрикнули Тоня и Марина.

Прозвучало объявление на немецком.

– У меня душа в пятки ушла, и кадры военной кинохроники пронеслись перед глазами, – призналась Тоня.

– И с нами такое же было в первый раз, – с улыбкой заметил Михаил.

– А вот, смотрите, потянулись арабы, – Жанна обратила внимание стоящих в очереди. – Если впереди в очереди будет хоть один араб, то все – стоять нам полчаса. Такое впечатление, что они здесь в лагере все родственники и один занимает на остальных. Не знаю, то ли они самые голодные, то ли им лень стоять в очереди, то ли могут находиться только в коллективе и причем из соплеменников. Словом, не знаю. Но будут лезть один за другим.

– Дорогая, – сказал ее муж, – нужно быть до конца честными. С нами сразу по приезде в лагерь произошел один случай. Пусть он и единственный. В город мы приехали на поезде уже вечером, затем взяли такси, и оно доставило нас в лагерь. На парковке я выгрузил багаж. Жанна собрала в дорогу пять тяжеленных чемоданов. Хорошо, что они на колесиках. Я бы один до склада три ходки сделал. И тут проходил молодой мужчина. Без просьб с моей стороны предложил помощь. Спасибо ему за это.

С притоком арабов усиливался и создаваемый ими гвалт.

– Что-то среди них мужчин мало, – заметил Израэль вслух. – Все больше женщины и дети.

Михаил и Жанна оказались правы. Через полчаса Левины дошли до раздачи. Им по головам выдали по два куска хлеба, запечатанные в целлофане, кроме того, ломтики сыра и колбасы, порционные квадратики масла в упаковке и мармелад в коробочках. Молоко и кофе они налили себе сами в рядом стоящих автоматах.

Израэль предложил соседям сесть вместе в дальнем конце зала. Он с двумя подносами в руках двинулся в дальний конец большого помещения с высоким потолком. Тоня шла за ним с Даниэлем на руках. Все спутники разместились на лавках за длинным столом.

– А кофе-то бочковой, как в школьной столовой, – заметил Израэль, отхлебнув из кружки.

– И что-то я вкуса не чувствую ни хлеба, ни масла, ни сыра, ни колбасы, – удивленно поделилась с ним Тоня.

– Ради Эрфурта можно было бы и эту безвкусицу потерпеть, – философски заметил муж. – Да только нас скорее здесь и оставят.

Прививка

На следующий день приехавшим предстояло пройти медицинские процедуры. Утром Левиных, вместе с другими, отвезли в город на флюорографию. А после обеда за Тоней зашла переводчица Дарья, и они вместе с Даниэлем отправились в медпункт, расположенный в административном здании на территории лагеря. После того как все трое вошли в кабинет, переводчица протянула врачу документы. Пожилой сухощавый доктор посмотрел на них через очки в массивной оправе и пригласил дам сесть.

– Госпожа Левин*, – прочитал он на обложке и, подняв на нее глаза, спросил, – Откуда вы приехали?

Госпожа Васильев* – в немецком языке фамилии не изменяются ни по родам, ни по падежам. Поэтому господин Васильев и госпожа Васильев.

Переводчица перевела.

– Из Украины, – ответила Тоня.

– Украина, – повторил доктор. – А где это? Какая-то область в России?

– Нет, это государство южнее России и севернее Черного моря, – ответила Тоня, удивленная белыми пятнами в географических познаниях эскулапа.

– А какая там столица? – продолжил любопытствовать он.

– Киев.

– А Киев, – протянул врач, – этот город я знаю. А страна у вас большая?

– Да, – ответила Тоня. – Вторая по размерам в Европе после России.

– И чего вы все едите в Германию? – произнес он с грустью. – Она ведь такая небольшая.

Тоня восприняла его слова как риторический вопрос. И ее ответ легко угадывался. Но она промолчала.

– Хорошо, госпожа Левина, сейчас вашему сыну будет сделана прививка, – сообщил врач.

– Но у него есть все полагающиеся прививки, – удивленно ответила Тоня и протянула ему медицинскую карту сына. – Вот посмотрите, там все указано.

Доктор взял пухлую карту, перетянутую синей канцелярской резинкой, повертел в руке, рассматривая, и вернул не заглянув.

– Госпожа Левина, даже если на родине ребенку сделали все прививки, то новая не будет иметь для него плохих последствий.

Тоня не стала спорить. «Он же врач, специалист, ему видней, – подумала она. – Хотя малообразован в географии и невоспитан». Но на душе у нее почему-то было неспокойно.

В соседнем процедурном кабинете медсестра сделала Даниэлю укол в предплечье.

Ночью Тоня проснулась от плача сына. Приложив губы к лобику, почувствовала жар. Включила свет в комнате и поставила ему градусник – да, температура высокая. Посмотрела ручку – вся покраснела и опухла. До утра она ходила по коридору из одного конца барака в другой, качая Данечку и тихо напевая.

Наконец наступило утро. Тоня с Даниэлем на руках ворвалась в медпункт и стала кричать:

– Посмотрите, что вы наделали с ребенком! А я говорила, что у нас есть все прививки. Где этот идиот в белом халате? Где этот гомеопат от хирургии?

Тоня не понимала, что отвечает ей медсестра за стойкой регистрации и только громче кричала от испуга.

– Где этот знахарь? Он что хочет угробить у меня ребенка?

А медсестра не понимала ничего, что ей кричали по-русски. Все же, она, видимо, догадалась, что что-то произошло. Сначала она позвонила переводчице. Тоня поняла это, услышав фамилию Дарьи – Васильева. Затем медсестра позвонила доктору (Тоня услышала: «Господин Борман»), и после короткого доклада провела Тоню и Даниэля в смотровую.

Из другой двери стремительно зашел врач.

– Вот глядите, что наделали, – снова возопила Тоня. – У него и температура, и ручка вся покраснела. А вы уверяли, что ничего не случится!

Доктор движением ладони несколько раз выразил желание ее утишить. Жестами он попросил раздеть ребенка и стал его осматривать. Вскоре прибежала и переводчица. Закончив осмотр, врач спокойным тоном сказал, обращаясь к Дарье:

– Госпожа Васильев переведите, пожалуйста, госпоже Левин. Сейчас мы сделаем укол ее сыну. После этого у ребенка должны снизиться температура и уменьшится покраснение.

Выслушав перевод, Тоня сердито посмотрела на доктора, подумала и коротко ответила:

– Хорошо, эскулап хренов.

Переводчица перевела только первое слово.

Вероятно, этот случай скоро стал известен руководству лагеря и он заставил их засуетиться. Через несколько часов в комнату Левиных зашла женщина средних лет вместе с переводчицей.

Она представилась, и Дарья перевела:

– Её зовут фрау Шмидт. Она сотрудница лагеря и хотела бы предложить вам уже сегодня осмотреть двухкомнатную квартиру. Если она вам понравится, вы можете сразу заселиться. И вам не надо будет проживать обязательные полтора года в общежитии. А ваши вещи со склада вам доставят в течение недели.