Олжас Сулейменов - Улыбка бога

Черта в зависимости от толкования называлась или ha– «копьё» или i– «стрела». И выражала в данной ситуации или полное отрицание («не бык», «без рог»), или уменьшение («уменьшенные рога» – «малый бык», «малый рогатый»). Точка («рана») получит те же наименования.

Участвует как название «копья» – отрицая или уменьшая значение основного, корневого элемента сложного знака: уменьшительный префикс ka-в африканских языках семейства банту; уменьшительный постфикс -ka(ещё продуктивный в слав., тунгузских, некоторых угро–финнских). В тюркских языках это уменьшительный суффикс -ak(булгар.), — aw(кипч.).

Название «малого копья» – стрелы. Выступало в том же значении – отрицание и уменьшение.

Значительно позднее присоединяются другие форманты с такой же функцией (лат. — ul, — culи др.).

Таким образом, мы приходим к исключительно важному выводу: в первых названиях «небыков» в качестве корня выступало слово со значением «бык». Исследуя первые наименования телёнка, барана, коровы, вола, лошади и даже верблюда, этимолог восстановит все варианты форм названий быка, которые образовались в диалектах праязыка. Но возникает вопрос – какие наименования небыков можно отнести к первоначальным? Те, в которых основой выступает звукосочетание, произошедшее от праформы bůη/ můη– «бык».

…При собирании словника следует ориентироваться не только на отдельные лексемы, выражающие значение «бык» – как, например, лат. bōs, греч. bous.Теперь необходимо учитывать, что предформы могут участвовать в составе производных слов, выполняя роль корня. Так, например, прозрачнейшее лат. būculus– «бычок, телёнок» (-ul – суффикс уменьшит., — us – показатель мужского рода). Восстанавливается предформа būk– «бык» (сопоставимая со слав. būk> byk– «бык» и монг. buh– «бык»), представляющая собой диалектный вариант предформы, от которой произошёл и основной латинский термин bōs– «бык», «вол». Но в род. пад. bovis. Основа уже другая. Скорее всего, использована падежная форма от диалектного bow– «бык». Участвует в bovile– «стойло быка, коровы» (лат.), bovino– «бычий» (исп.). Поздно пришедшее из др. — сем. taurus– «бык» (лат.) > toro(исп., ит.), хотя и потеснило первичные термины, но лексическое гнездо не создано. Основа būkузнается в лат. būcina– «рог сигнальный», bucino– «трубить», būcolicus– «пастуший», būcolica– «пастушьи песни», «поэтическ. жанр». Это греко–римское слово корреспондируется с тюрк. bukalyk– «бычий».

Создание слова – это не разовое действо, а протяжённый во времени процесс. И как всякий процесс он был подчинён своим законам. Восстановить их по результатам действия и есть задача этимологии.

Языкознание пока доминантно построено на выявлении прежде всего фонетических соответствий. При этом, зачастую, не определены как факторы процесса словотворчества соответствия морфологические и семантические.

…Какие соответствия в языках Евразии можно найти латинскому būc–ul– «бычок», «телёнок, тёлка»?

Морфологические соответствия: 1) buha– «телёнок», «тёлка» (дарг.). Морфологическая схема: buη–ha> buha?

2) buzaw, buzau, buzahu, buzō, bоza, bora, muzō, mozak– «телёнок», «тёлка» (тюрк.).

Морфологическая схема: bůz–a( můz–a)

3) mozga– «тёлка»; mozgos— «телёнок» (греч.).

Морфологическая схема: moz–ha– «телёнок, тёлка».

Гласное окончание совпадает с показателем женского рода. Происходит переразложение mozh–a, с выделением ложной основы, от которой образуется термин мужского рода.

4) mozi– «телёнок, тёлка» (арм.)

Морфологическая схема: moz–i– т.ж.

5) basi– «бычок», мн.число – busbi(аварск.)

6) mozi, mori– «телёнок, тёлка» (банту) 2

7) mar–a— 1) «телёнок», 2) «детёныш» (др. — сем.)

8) a–mar– 1) «телёнок», 2) «детёныш» (шум.).

В этих примерах корневой частью служат варианты слова «бык», а служебной – варианты «уменьшительного» суффикса. Общая семантика: «бык–малый».

Значит, мы можем выстроить уравнения: bůc–ul= bůh–a= bůz–a( můz–a) = bůz–i( můz–i) = bůr–a( můr–a) = bůl–a( můl–a) = bůr–i( můr–i)…

Если бы этимологи собрали приведенные слова вместе и признали их родственными, то, согласно действующей в современном языкознании идеологии, разность окончаний объяснялась бы только фонетическими причинами, то бишь результатом механических искажений. Каким образом греческое mozgaмеханически преобразуется в армянское mozi, никто и рассуждать не будет. Достаточно увидеть корневую близость. И предположить, что как–тоизменилось окончание. Примеры же говорят о сознательномизменении служебной морфемы (-ul = -ha(-a) = i – «уменьшительный суффикс»). То есть речь уже может идти о фономорфологических > морфонологических и, наконец, > морфологических соответствиях.

Помогает убедиться в сознательном строительстве «вторичных терминов» сравнение слов, образованных в наречиях с различным грамматическим строем. Постфиксальное греческое mozga– «тёлка» ( můz–ha) морфологически соответствует исп. gamuz– «серна, дикая коза» ( ha–můz). Механически так перестроиться конструкция не могла. Единственная помеха – семантическое различие.

Мы переходим на следующую ступень темы.

Семантические соответствия: уменьшенные рога > малый бык (телёнок, тёлка) = малый рогатый (баран, овца, козёл, коза) = не бык (корова) = безрогий (лошадь).

Думаю, самая древняя форма названия малого рогатого уцелела в тунгусских наречиях: boηha– «баран». Так и сегодня именуют дикого горного барана, потому как домашние в Эвенкии не разводятся. В диалектах близкородственного манжурского произошло выпадение носового: buha, buka– 1) «баран», 2) «козёл».

(Семантическое соответствие даргинскому buha– «телёнок, тёлка»).

В этой группе, вероятно, следует рассмотреть и германские термины:

bukkur– «козёл» (исл.),

Bock– 1) «баран», 2) «козёл» (нем.).

Судя по семантике, предформа немецкого слова содержала определённый гласный Bocka.