Наталья Доброхотова-Майкова - «Лев Толстой очень любил детей…». Анекдоты о писателях, приписываемые Хармсу

В 1991 году я опубликовал сборник произведений Даниила Хармса «Горло бредит бритвою». Там, в приложении, поместил эти «Анекдоты, приписываемые Хармсу». Это оказалась первая книжная публикация данного текста. Конечно, эти анекдоты мне были известны раньше, так как они активно ходили в самиздате, и любому, кто был знаком со стилистикой Хармса, было совершенно очевидно, что это не его текст. Но произведение было очень талантливое, такое квазилитературное, даже пародия на анекдот.

Годом ранее, когда я в РГАЛИ работал с архивом Антона Исааковича Шварца, мне попались подаренные ему рукописи Хармса. Наряду с ними там хранилась и машинопись с этими «Веселыми ребятами». Авторы – Пятницкий и Доброхотова-Майкова, – на титульном листе были указаны, так что, возможно, это была достаточно ранняя копия, конца 1970-х годов (однако уже машинопись, без рисунков). Я решил опубликовать ее целиком, как письменный источник, чтобы покончить с приписыванием анекдотов Хармсу. К «Веселым ребятам» я добавил другие анекдоты о писателях в этом же стиле – это были материалы из «бродячих» копий, тоже попавших мне в руки [10] Их текст см. тут , а анализ – тут . .

Вообще, случаев приписывания Хармсу чужих текстов было достаточно. В СССР издавались только детские стихотворения Хармса, а первая книга с его «взрослыми» сочинениями «Полет в небеса» (с циклом «Случаи», куда и входят его пушкинские анекдоты) была напечатана только в 1988 году. Советские люди читали его либо в самиздате, куда при воспроизведении часто вкрадывались ошибки, либо в книгах, изданных за рубежом. Например, Михаил Мейлах и Владимир Эрль задумали 9-томное «Собрание произведений» и в 1978–1988 годах в Бремене успели напечатать первые три тома, но в 1983 году Мейлаха арестовали. После его освобождения в 1988 году вышел еще 4-й том, но на этом издание прекратилось.

Были и пиратские анонимные перепечатки. Вот пример характерной ошибки: в 1991 году мы с Андреем Устиновым опубликовали в Париже в альманахе «Минувшее» дневниковые записи Хармса. И там в комментариях упомянули рассказ другого обэриута Юрия Владимирова «Физкультурник». В итоге этот рассказ стали приписывать Хармсу и печатать под заголовком «Юрий Владимиров. Физкультурник». Как-то я присутствовал на филологической конференции, где начали рассказывать про такой «рассказ Хармса», пришлось встать и поправить.

«Веселые ребята» Пятницкого и Доброхотовой-Майковой, безусловно, важны и интересны. В отличие от подлинных хармсовских анекдотов о Пушкине, они создали некое вымышленное пространство, в котором все русские писатели взаимодействуют между собой. Кроме того, их авторы, в отличие от Хармса, использовали реальные исторические факты – например, известный рассказ о трусости Тургенева на пароходе (упоминающийся впоследствии в «Даре» Набокова) или пожар в Петербурге. Вдобавок они оказали влияние на городской фольклор и создали такую структуру «анекдота», которой оказалось очень легко следовать, что и вызвало многочисленные подражания.

Особенность «Веселых ребят» в том, что единого источника распространения не существовало, и поэтому каждый, знакомый с этими анекдотами (как вы увидите, слово «читатель» здесь использовать некорректно), имеет свою собственную историю знакомства с текстом. Мы решили записать небольшие интервью людей разных поколений на эту тему. И когда эти мемуары оказались собранными вместе, они внезапно развернулись в широкую панораму. История бытования «Веселых ребят» (вернее, уже «псевдо-Хармса») превратилась в летопись советского и российского самиздата, устного фольклора и безымянных публикаций в интернете.

Для статистики уточним: всего при написании этой главы было опрошено около 100 человек примерно одного социального слоя и схожего уровня образования, но разных поколений. Показательно, что около 65 % из них либо никогда не слышали об этих анекдотах, либо имеют о них очень смутное представление. Прочие же, наоборот, в большинстве случаев оказались страстными фанатами этих анекдотов.

Евгений Штейнер,

искусствовед, автор книги «Что такое хорошо: идеология и искусство в раннесоветской детской книге» и других /выпуск истфака МГУ–1981/

Эти анекдоты, широко гулявшие в узких кругах в качестве «историй Хармса», я увидел впервые в виде тетрадки с машинописным текстом в конце 1980 или 1981 года. Я заканчивал университет и обретался с подругой Поликсеной в веселой коммуне в Мечниковом переулке, окнами в садик ВАКа. Тетрадку откуда-то притащила резвушка Поликсена, которая была девушка, обладавшая обширными связями и начитанная во всяком сам- и срамиздате. Она-то и обратила внимание на то, что я никак знаково не реагировал на ее присказки типа «и в глаза поглядел со значением», и тут же раздобыла эту тетрадку.

Я раскрыл ее и пропал. Словарь мой на какое-то время превратился в вариант вокабуляра Эллочки-людоедки. В этих историях были формулы на все случаи жизни. «А сам за спиной костыль держит» я, ласково улыбаясь, приговаривал, отвечая, например, на предложение пойти куда-то, куда я не хотел, но говоря «конечно, душенька, но можно и вот туда». В некоторых ситуациях весьма уместным оказывалось выражение «Все вертится, спать не дает». И многие другие.

Однажды мы ночь напролет играли в рулетку – самую настоящую, деревянную, привезенную чьим-то номенклатурным папой. И вдруг под утро к весело-тревожному постукиванию шарика прибавился незаметно какой-то иной звук. Он шел снаружи, из-за плотных штор, и был похож на тяжелый рокот и глухой гул. Все замерли и в глаза посмотрели друг другу со значением. Кто-то сказал: «Они приехали за нами». Беззаботная Поликсена саркастически возразила: «Ага, на танках!». Я подошел к окну и осторожно отвел штору. Сбоку шли танки. Тут же, почти не одеваясь, захотелось уехать в Баден-Баден. Но танки шли мимо и не сворачивали в наш переулок. Оказалось, что наступило утро 7 ноября, и танки шли на парад.

А в том, что это Хармс, я усомнился с самого начала. Веселый хулиганский юмор этих анекдотов был совсем чужд тяжелому хармсовскому макабру. Но кто был истинным автором, мне довелось узнать лишь много позже.