Леонид Гомберг - Время-память. 1990-2010. Израиль: заметки о людях, книгах, театре

Шамай Голан стал первым советником по культуре в посольстве Израиля в Москве после распада СССР и установления дипломатических отношений между Россией и Израилем. Вместе с женой, доктором философии и литературным критиком Арной Голан, он приехал в Москву на два года, но прожил здесь без малого шесть лет: с января 1994-го по сентябрь 1999 года.

«В 1994 году в России мало знали об Израиле и его культуре, – рассказывает Голан. – Думали, что литература Израиля похожа на прозу Шолом-Алейхема. Считали, что современная культура государства Израиль – это культура штетл, еврейского местечка в черте оседлости… У меня было желание показать, что “жизнь на иврите” – не то же самое, что “жизнь на идише”, что у нас в стране создана самобытная современная культура, в основе которой Вечная Книга. Я хотел также дать понять, что наша новая литература равноценна литературам европейских стран и современной русской литературе… Я хотел показать, что такое новая израильская живопись, музыка, кинематограф, – дать людям в России общую панораму израильского искусства».

Одним из первых вечеров, который Шамай Голан организовал в Москве, был вечер современной поэзии. Он представил переводы крупных израильских мастеров Иегуды Амихая, Дана Пагиса, Амира Гильбоа, Йоны Волаха и попросил русских поэтов – Юнну Мориц и Беллу Ахмадулину, Андрея Вознесенского и Игоря Иртеньева – прочесть эти стихи со сцены Центрального Дома литераторов. Это стало настоящим откровением.

Его деятельность не ограничивалась только Москвой, он устраивал вечера, выставки, концерты в Петербурге, Нижнем Новгороде, Екатеринбурге и других городах. Израиль начал принимать участие в российских книжных ярмарках. Голан ввел практику «культурных обменов» между Израилем и Россией – обменов выставками, концертами, неделями кино и культурными визитами.

В 1996 году в московском издательстве «Олимп» вышел роман «Брачный покров».

Впервые за многие годы перед российскими читателями предстал один из самых ярких писателей сегодняшнего Израиля.

Судьба Голана во многом типична для писателей его поколения… Забыть, забыть во что бы то ни стало свое «галутное» прошлое, вытеснить из памяти страдания и унижения прошедших лет, сменить имя, спрятать под длинным рукавом рубашки концлагерный номер – с такой нравственной установкой начинали новую жизнь переселенцы, которым удалось пережить Катастрофу европейского еврейства.

«Мне хотелось писать эпос возрождения еврейского народа после истребления трети его фашистами, – размышляет Ш. Голан в предисловии к книге. – О «сабрах», к которым я чувствовал особый пиетет за то, что они – люди свободные, земледельцы, воины, совершенно не знакомы с тем миром, из которого пришли их родители, с миром диаспоры, погромами и лагерями. “Вот о чем надо писать! – говорил я себе. – Пиши о них – и станешь на них похож. Это поможет тебе забыть ужасы Катастрофы в Польше, жизнь беженца в России, смерть отца и матери, годы голода, тоски по материнской ласке и твердому голосу отца, обещающему надежную защиту”. Я хотел забыть свое сиротское детство».

Но вышло иначе… Все творчество писателя имеет в своей фундаментальной основе как раз те самые коллизии, которые он старался в себе заглушить. Страницы книги буквально сочатся кровью миллионов жертв гитлеровского геноцида, словно незаживающие раны ее героев.

И все-таки роман «Брачный покров» – это прежде всего книга о любви, как ни банально это звучит сегодня. Внешне представленная читателям история годится разве что для замшелого анекдота: немолодой мужчина мечется между женой и любовницей – этакий «Осенний марафон» на израильский лад. В форме повествования также нет ничего особенно нового: две последовательно рассказанные версии, может быть, даже исповеди – законной жены Ниры и любовницы Оделии. Да и сюжет отнюдь не блещет занимательностью…

Но почему же тогда с самых первых страниц читатель не в силах выпустить нити рассказа ни на минуту, заворожено следя за разговорами двух обиженных дам? Рационального ответа нет: в книге присутствует то магически напряженное поле, которое доступно перу единственно крупных писателей.

Конечно, «любовь» – тема универсальная, доступная пониманию всякого, вне зависимости от национальной принадлежности читателя. И все же «Брачный покров» – книга чисто израильская не только по своей проблематике и своему антуражу. Дело в том, что в ней присутствует еще один особый «герой», именно «герой», а не просто деталь пейзажа – озеро Кинерет, Галилейское море, равно близкое сердцу иудея и христианина. Оно участвует в романе как важное действующее лицо, в конце концов поглотив в своих водах беднягу Йоэля, пришедшего оттуда, из прошлого, так и не сумевшего ничего забыть и потому, наверное, обреченного на неспособность к реальному выбору.

Кроме романа «Брачный покров» в книге присутствуют еще четыре новеллы, каждая из которых своеобразно комментирует стержневое произведение и в то же время сохраняет свою самодостаточность.

Герой рассказа «Исчезновение» старый Борух Нейлебен, подобно Йоэлю, пережил Катастрофу… У них вообще есть немало общего, а главное – трагедия несостоявшегося счастья, сперва казавшаяся навсегда забытой далеко в прошлом. В зимнем заснеженном Иерусалиме Нейлебен сочиняет прощальное письмо своей бывшей супруге, уехавшей искать лучшую долю в Канаду. Трагическая развязка предопределена с самого начала, и поэтому от грубоватых шуточек ветерана бессчетных войн холодит душу.

Одиночество старого вояки и его ужас перед неминуемым концом всеобъемлющи; замысел его прорыва в будущее выглядит хоть и одиозно, хоть и аморально, а все же по-библейски значительно и даже монументально: зачатие ребенка невесте своего сына, неспособного к продолжению рода, изгнание искалеченного отпрыска из дома и завершение всех счетов с жизнью.

Новелла «Год повышения квалификации» – попытка вновь разыграть историю «Брачного покрова» с теми же действующими лицами, но с иными исполнителями и в ином антураже. И результат, естественно, получился иной. Писатель Алекс Кедем, как и Йоэль, терпит полный крах, но поражение его лишено всякого трагизма, ибо оно банально: преуспевающий чиновник, ответственный за «распространение культуры», обретя материальное благополучие, оставлен всеми, кого любил когда-то; теперь одаренный писатель способен лишь на создание «шедевров административного творчества». Но, как известно из Писания, обретение даже и всего земного мало что дает утратившему себя.

Вообще, в книге Голана постоянно слышатся две версии одного и того же мотива: «одиночество как результат поражения» и «поражение как результат одиночества». Попытка выскользнуть из этого порочного круга оказывается успешной лишь у тяжело раненного офицера разведки Эйтана («Возвращение»), которому, несмотря на ампутированные ступни ног, все же удается встать с инвалидной коляски и, преодолевая судьбу, дотянуться до обычной будничной круговерти.