Дмитрий Мурин - Петербург умышленный и отвлечённый. Город в классической литературе XIX века. Комментарий

На протяжении всего творчества Пушкин постоянно обращался поэтической памятью к Царскому Селу, к «лицейскому братству»:

Куда бы нас ни бросила судьбина

Тема возникновения города «из тьмы лесов, из топи блат» занимала зрелого Пушкина. Она связана с личностью и исторической ролью Петра I. В неоконченной повести «Арап Петра Великого» глазам Ибрагима открывается такая картина: «Обнаженные плотины, каналы без набережной, деревянные мосты повсюду являли недавнюю победу человеческой воли над сопротивлением стихии. Дома казались построены наскоро. Во всем городе не было ничего великолепного, кроме Невы, не украшенной еще гранитной рамою, но уже покрытой военными и торговыми судами. Государева коляска остановилась у так называемого Царицына сада». Россию, Петербург Ибрагим видит, как «огромную мастерскую», «где движутся одни машины, где каждый работник, подчиненный заведенному порядку, занят своим делом». Праздничный петровский Петербург рисуется Пушкиным в стихотворении «Пир Петра Первого»:

«Прошло сто лет.», и современный поэту город представлен поэтическим словом во всей его многоликости. Город и люди, в нем живущие, существуют в нерасторжимом единстве. Здесь и любезная сердцу Пушкина Коломна («Домик в Коломне»), и кружки декабристского толка («К Чаадаеву»), и Михайловский замок как символ тирании (ода «Вольность»), и город-труженик (строфы «Евгения Онегина»), театральная и светская жизнь («Евгений Онегин», «Пиковая дама»); здесь и Петербург, хранящий память о героях Отечественной войны 1812 года («Перед гробницею святой.»). Отдельных стихотворений, рисующих городские пейзажи, как это будет потом у Некрасова, у Пушкина нет.

Петербург молодого Пушкина – 1817–1818 годов – это кипение страстей, любовных и политических, театральных и светских, это обмен стихотворными дружескими посланиями. Это «шум пиров и дружных споров». Уже в эту пору встречаем мы мысль-желание покинуть столицу. Многие из указанных мотивов звучат в послании В. В. Энгельгардту. Это его дом на Невском, угол Екатерининского канала (ныне дом 30), «был своего рода петербургским “Па-ле-Роялем” с гостиницей, публичными увеселительными кофейнями, ресторанами и большим залом для концертов, балов и маскарадов».

Петербург Пушкина зрелого – 1827–1837 годов – это размышления о смысле бытия и скоротечности времени, это литературная полемика и определение сущности поэзии, это скрытый жар сердца, не расточающий себя по пустячному поводу. Слово становится «гуще», мысль строже, чувство значительнее. Нет, Петербург, наверное, все тот же, Пушкин в нем другой.

Время Петра и время Пушкина сопрягаются в петербургской поэме-повести «Медный всадник». И Петр, genius loci города, предстает в двух ликах: царя-строителя для века XVIII и «кумира на бронзовом коне», истукана, пронизывающего все и вся своим духом и своей волей, для века XIX. Петербург, яркий, красочный; освященный пушкинским «люблю» и «омраченный Петроград», «город пышный» и «город бедный» – здесь одно нерасторжимое целое. Человек во власти мифа города, мифа стихийных сил природы и рациональных сил истории. «Ужо тебе», брошенное Евгением в лицо «строителя чудотворного», – это бунт и против тирана, и против города, им созданного.

Петербург – это судьба. Судьба Пушкина. Его героев. Таковым он останется и для последующих поколений.

«Царское Село отстоит в 22 верстах от С.-Петербурга. Когда поднимаешься на Пулкову гору, оно открывается в уменьшенном виде, как снятым в камеру обскуру, и вскоре опять закрывается густым парком» (П.П. Свиньин, 1817 г.).

Сарская мыза, т. е. усадьба с хозяйством, Сарингоф, Сарское Село, – по-разному называли эту местность. В 1708 году Петр I подарил Сарское Село вместе с пятью другими мызами своей жене Екатерине Алексеевне. Среди них была и Пурколовская, получившая свое название от известных высот южнее города – Пулковских, как их называют теперь. Строительство каменных палат «о шестнадцати светлицах», то есть комнатах, датируется 1717–1723 годами. Рядом с палатами разбивается сад, запруда на речке образует пруд, на участке естественного леса прорублены просеки и создан зверинец – место для царской охоты, прорыт канал, между террасами построены каменные и деревянные лестницы. Была построена Благовещенская деревянная церковь. Она скоро сгорела, и вместо нее появилась новая каменная Знаменская, существующая и поныне…

Превращали «каменные палаты» во дворец поочередно несколько архитекторов, но автором Большого дворца является Франческо Бартоломео Растрелли, который его создал в 1752–1756 годах для императрицы Елизаветы Петровны.

Будучи царевной, наследницей русского престола, она пробыла в Царском Селе двадцать лет. Став императрицей, она ничего не жалела для роскошной отделки и расширения дворца, для убранства церкви, устроенной в его правом крыле. Даже лепные украшения на фасаде, даже крыша были вызолочены. «Поистине ни до, ни после ее царствования российская казна не знала столь опустошительных расходов на содержание императорских резиденций» (В. Н. Авсеенко). Когда позже кровлю перекрашивали в зеленый цвет, то подрядчики предлагали Екатерине II изрядную сумму за позволение собрать оставшееся золото. На это государыня отвечала, что не любит продавать своих обносков.

В царствование Екатерины II к двум сторонам фасада дворца были пристроены флигели. «В правом из них находились покои цесаревичей Александра и Константина Павловичей. Так как в старости Екатерина избегала лишний раз спускаться и подниматься по высоким лестницам, между этим флигелем и зданием дворца была устроена изящная арка-галерея, через которую она во всякое время могла свободно навещать внуков» (В. Н. Авсеенко). Именно в этом флигеле в 1811 году был открыт Лицей, в котором в 1811–1817 годах учился Пушкин.