Виктор Боченков - По голгофским русским пригоркам. Статьи о писателях

Во второй половине 1869 года Мельников по поручению министра внутренних дел Тимашова отправился в поездку по Вятской, Нижегородской, Пермской, Казанской и Уфимской губерниям для сбора сведений об экономическом значении железной дороги в Заволжье. Свои выводы он изложил в цикле газетных статей на страницах «Московских ведомостей» и «Современной летописи». Но как красиво описывает он, что увидел, в письме сотруднику «Русского вестника» Николаю Любимову из Екатеринбурга! Читая рукопись в архиве Института русской литературы в Питере, я не удержался, выписал несколько строк: «Из-за Рифейского пояса, из Азии приветствую вас, многоуважаемый Николай Алексеевич! Пьём мы воды сибирские, купаемся в реках, текущих в Ледовитый океан, ходим и ездим по яшмам и мраморам. <���…> 2 августа ходили мы более версты под землею в Кунгурской ледяной пещере, а 4-го спускались в шахту в бадье на 60 сажень глубины. Не нам бы, словесникам (я разъезжаю с профессором Петерб[ургского] университета Бестужевым-Рюминым), а вам бы, естествоиспытателям, быть здесь. Вы бы иначе посмотрели на то, что мы видим и на что смотрим с любопытством, а более ничего…» 57 57 Мельников П.И . Письмо Н.А. Любимову от 7 авг. 1869 г. // ИРЛИ. Ф. 160. Д. 2. Л. 1.

Забытый литератор Николай Любимов был по образованию физиком, писал о законах электродинамики, о философии науки, преподавании естественно-научных дисциплин и, как указывают энциклопедические словари, первым в России продемонстрировал электрическое освещение. Он переписывался с Павлом Ивановичем несколько лет. Мельников периодически высылал ему в «Русский вестник» очередные главы своей дилогии.

Необыкновенная память была другой особенностью творческого инструментария писателя-нижегородца.

«Бог дал мне память, хорошую память; до сих пор она ещё не слабеет. Что ни видишь, что ни слышишь, что ни прочтёшь, – всё помнишь. Как помнишь, сам не знаю. И рад бы радёшенек иное забыть, так нет, что хочешь тут делай, да и только. А на роду было писано довольно-таки поездить по матушке Руси. И где не доводилось бывать?.. И в лесах, и на горах, и в болотах, и в тундрах, и в рудниках, и на крестьянских полатях, и в тесных кельях, и в скитах, и в дворцах, всего и не перечтёшь. И где ни был, что ни видел, что ни слышал, всё твёрдо помню. Вздумалось мне писать; ну, думаю, давай писать, и стал писать “по памяти, как по грамоте”, как гласит старинное присловье» 58 58 Усов П.С . Указ. соч. С. 276. .

В 1859 году Мельников предпринял издание газеты «Русский дневник», задачу свою сформулировал так: «Знакомить русских с Россиею». Это было подспудной целью всего его творчества начиная с «Дорожных записок…». Одухотворяло же его то чувство, о котором позже напишет Иван Ильин, чье суждение о «территории» хочу привести полностью. «Русский ребёнок должен увидеть воображением пространственный простор своей страны, это национально-государственное наследие России. Он должен понять, что народ живёт не для земли и не ради земли, но что он живёт на земле и от земли; и что территория необходима ему, как воздух и солнце. Он должен почувствовать, что русская национальная территория добыта кровью и трудом, волею и духом, что она не только завоёвана и заселена, но что она уже освоена и ещё недостаточно освоена русским народом. Национальная территория не есть пустое пространство “от столба до столба”, но исторически данное и взятое духовное пастбище народа, его творческое задание, его живое обетование, жилище для его грядущих поколений. Русский человек должен знать и любить просторы своей страны: её жителей, её богатства, её климат, её возможности, – так, как человек знает своё тело, так, как музыкант любит свой инструмент, так, как крестьянин знает и любит свою землю».

Мне кажется, сейчас очень нужна особая книжная серия «Русский дорожный очерк». Она помогла бы нам осваивать это последнее десятое сокровище.

Мельников не сформулировал ни педагогических, ни философских идей в виде цельной системы, он творчеством своим, деятельностью, трудом и жизнью воплотил эти десять ильинских принципов, этот образец русского воспитания и мировидения. Ильин обобщил те мировоззренческие принципы, что давно уже сложились, изложил их обоснование. Они все сходятся в Мельникове, в его творчестве, общественной позиции, в нём самом как конкретном человеке. В его литературных героях. Это не теоретизирование, а подлинная жизнь, жизненная практика и мудрость как практическая философия жизни.

Если конкретней – русской жизни.

Несколько лет назад по телеканалу «Россия» прошёл показ многосерийного фильма по дилогии Мельникова «В Лесах» и «На Горах» режиссера Александра Холмского. Уже по первым сериям создалось впечатление, что в его основу положены не особо значимые эпизоды дилогии, да вообще само произведение там трудно узнать. В своё время я дал по этому поводу короткое интервью для одного религиоведческого сайта. Честно говоря, я тогда сам его и написал, всё целиком. Теперь из того диалога хочу сделать вот этот монолог.

Прежде чем говорить о переводе Мельникова на киноязык, следует, по-моему, иметь в виду одну из общих концептуальных идей романа: «…изобразить быт великороссов в местностях при разных развитиях, при разных верованиях и на разных ступенях образования», как писал сам Мельников. Чтобы создать убедительный художественный образ поволжского старообрядчества с его народным веропониманием, порой в синкретической (нерасчленяемой) связи с языческими представлениями, Мельников попытался создать особый стиль, отсылающий читателя к культуре той среды, откуда вышел герой. Он пытался воссоздать цельный и неповторимый образ народа с его мышлением, экономикой, психологией и прочими особенностями.

Старообрядчество представлено в романе разнохарактерными героями, оно показано многогранно и несхематично, как в русской литературе никто ранее не делал. Двойственность некоторых характеров обусловлена неоднозначным отношением писателя к староверию. Художественная концепция Мельникова заключалась в воссоздании поволжского старообрядчества во всём многообразии человеческих типов, но также и в том, чтобы показать его обреченность, необходимость воссоединения с «великороссийской церковью», способностью в этом случае положительно повлиять на русское общество. «А главный оплот будущего России всё-таки вижу в старообрядцах, которые не будут раскольниками…» – писал он в докладной записке министру внутренних дел П.А. Валуеву, в 1866 году, после каракозовского выстрела и командировки в Москву (по-прежнему, как многие тогда, полагая, что «старообрядческий раскол» – следствие невежества). И пусть эта записка так и не была подана, а осталась в его архиве, она свидетельствует о коренном перевороте в его взглядах. Авторские и сюжетные отступления требуются для того, чтобы создать и осмыслить сшитое из множества лоскутков и потому неповторимое культурно-бытовое полотно «Лесов» и «Гор». Здесь были очень важны внесюжетные элементы, отступления от общего действия. Отдельного разговора заслуживают стиль романа, его язык, вещный мир.