Нора Галь - Слово живое и мертвое

По-иному насмешливы характеристики другой пары. «Светский человек» в кавычках Монтегью Дарти, беспутный гуляка, часто сбивается на жаргон лошадника – и не только на скачках (лошадка классная… ставлю в лоб, на первое место), но и дома. Заплетающимся языком заявляет он жене, что ему совершенно наплевать, ж-живет она или н-не живет, покуда она не скандалит … Если он не имеет права взять жемчуг, который он ей с-сам подарил, то кто же имеет? (Жемчуг жены он подарил своей девочке ). Если Уинифрид в-возражает, он ей перережет горло. А что тут такого ? What was the matter with that?

А у его чопорной супруги Уинифрид, урожденной Форсайт, когда события застают ее врасплох или лопается терпение, с языка срывается какая-нибудь новинка, к примеру, здесь же, в ответ мужу: « Ты, Монти, предел всему ». ( Несомненно, это выражение употреблялось впервые – так-то под влиянием обстоятельств формируется язык ), – с усмешкой в скобках замечает Голсуорси.

Следующее поколение – бойкий беспечный Вэл, милая своенравная Холли, упрямица Джун – крохотный сгусток напористой энергии, из лучших побуждений бестактно встревающая во все чужие дела, – обрисованы в другом ключе и чаще всего вызывают добродушную улыбку. Нельзя не оценить уже одно название главы о знакомстве Вэла с Холли: «The colt and the filly», буквально – Жеребенок и молодая кобылка, в переводе – Стригунок находит подружку .

А для Ирэн и Джолиона, в полном согласии с автором, переводчик подбирает мягкие, пастельные тона, всюду соблюдается интонация Голсуорси, чаще всего лирическая, тонко поэтичная.

Дарованию М.Богословской равно подвластны были и классика, и современность. О Стендале я уже упоминала. Также с участием С.Боброва перевела она «Повесть о двух городах» Диккенса, три пьесы Шоу. Кроме рассказов в сборнике «Дублинцы» среди ее работ роман того же Джойса «Портрет художника в юности» и «Осквернитель праха» Фолкнера. Вот автор, который, как и Джойс, недаром считается у переводчиков одним из труднейших, но «Осквернитель праха» переведен воистину блистательно!

Какими малыми, незаметными штрихами порой достигается цельность картины, психологического образа! Сейчас про многое, пожалуй, скажут – это, мол, пустяк, естественный ход мысли. Не устану повторять: полвека назад до таких малостей надо было еще додуматься, дойти художническим чутьем.

Вспомните «Лебединую песню» Сомса в «Саге о Форсайтах» (перевод М.Лорие). Как нагляден и убедителен воссозданный по-русски образ. Долго Сомс был бесчеловечно сухим, жестоким в своем себялюбии собственником, а вот смерть его человечна. Сперва он кидается в огонь, спасая свои картины, но ведь они теперь для него выше, чем просто собственность, это – искусство, которое он научился понимать и любить. А потом он кидается навстречу смерти, опять же спасая свое , но эта ценность воистину дорога, самое высокое: жизнь и будущее дочери. Поневоле вместе с автором прощаешь под конец многое этому собственнику, когда он, ставший в страдании добрее и мудрее, требует от нее последней платы – уже не в силах сказать ни слова, одним только взглядом, который «становился все глубже». И, поняв силу и смысл этого взгляда, Флер вдруг говорит как маленькая : Yes, Dad ; I will be good . У Марии Федоровны Лорие единственно верное, притом близкое даже по звучанию: Да, папа, я больше не буду . Разве лишь закоренелый формалист былых времен сделал бы не от противного, а буквально: «Я буду хорошая (послушная)». Но сколько в переводе «Саги» животворных искорок, которые добыть было куда труднее.

Прежде всего ими-то и создает М.Лорие в «Пробуждении» и внешний и, главное, психологический портрет маленького Джона Форсайта. В мальчугане пробуждается ощущение любви и красоты, просыпается будущий поэт. И с первых строк найдены интонации, слова, приемы, благодаря которым звучит в нужном ключе вся мелодия – детская и вместе с тем поэтичная.

Волосы его светились, светились и глаза – это здесь вернее, чем блестели или сияли, как чаще всего переводится shine, ведь Джон сам поистине – светлая душа. И хотя в подлиннике не прямой повтор, a his hair was shining, and his eyes, по-русски естественнее делать не буквально и глаза (тоже) , а повторить глагол.

Ты меня любишь? – спрашивает мальчик, и мать, разумеется, отвечает, что любит. Ему этого мало, он допытывается: Очень-очень ? И ответ: Очень-очень . Английское Ever so передано единственно верным русским оборотом – естественным для ребенка удвоением.

То же – когда Джона мучит кошмар: he – he – couldn’t get out – никак-никак не мог вылезти.

Тот же прием – когда Джону не спится, мешает лунный луч: вошел в комнату и вот двигается к нему медленно-медленно , как будто живой (ever so slowly). Слушая игру Ирэн на рояле, мальчик еще и лакомится пирожным: от него музыка стала гораздо лучше , объясняет он матери, и очень правильно в его устах лучше , а не красивее , хотя в подлиннике It made (оно сделало!) музыку ever so more beautiful . А как великолепно начинаются в переводе самые первые в жизни Джона стихи: Луна была лунистая . The moony moon. Он ведь сам сочинил это (хотя в английском и есть значение moony – лунный, освещенный луной), и русская находка передает всю неожиданную прелесть его первого поэтического ощущения.

О матери: Она была очень нужная – вместо буквального драгоценная (precious) дан доподлинно ребячий оборот, Джон ведь в разлуке с матерью, она ему сейчас нужна даже больше, чем всегда. А вернувшийся после той же разлуки отец в глазах сына таков, каким помнился, – совсем как настоящий (exactly like life). Джун настолько старше Джона, что он и называет-то ее тетей, а не сестрой, so old that she had grown out the relationship– уж конечно, не к месту было бы дословное переросла эту степень родства (выросла из). В переводе очень верно и по существу, и по интонации: до того старая, что уже не годится в сестры .

Достоверен и образ нянюшки с ее просторечием: она полагает, что общество других детей пошло бы Джону очень даже на пользу (would do him a world of good), а о причудах мальчугана в переломную для него весну сказано: сильно досталось его коленкам , костюмам и нянюшкиному терпению (… spring, extremely hard on hisknees и т. д.) – разумеется, скучно и книжно в применении к ним обоим было бы какое-нибудь исключительно , крайне трудная или тяжелая весна!

Мать вынимает из чемодана пакеты, еще не известно, что в них, но ясно: привезены подарки, и потому пакеты не подозрительны (suspicious), а заманчивы .

Джон рассказывает, что Джун водила его в церковь. I came over so funny – оборот очень не прост, в переводе ему стало так странно .