А. Калабин - Управление голосом

История поиска «собственного голоса» Владимиром Павловичем Багруновым весьма поучительна сама по себе. Во время учебы в аспирантуре на факультете психологии Санкт-Петербургского университета Владимир Павлович пел в хоре у знаменитого хормейстера Григория Моисеевича Сандлера. Через год пения в хоре ему захотелось осуществить потаенную мечту — стать выдающимся певцом. Он нашел педагога, занимался у него 7 лет, взяв в общей сложности 515 платных уроков. Итогом этих занятий стала полная потеря голоса.

Владимир Павлович сконцентрировался на карьере психолога. Однако через 12 лет судьба Багрунова сделала резкий поворот, и он вновь занялся пением. Вот как он описывает этот период своей жизни: «Три события резко повлияли на всю мою дальнейшую судьбу. Первое произошло 17 ноября 1993 года. В этот день по одному из коммерческих дел я ожидал клиента в вестибюле станции метро «Пионерская».

Неожиданно мой взгляд падает на афишу, где крупными буквами написано, что 5 и 7 декабря 1993 года в Большом зале филармонии хор Санкт-Петербургского университета под руководством Григория Сандлера совместно с симфоническим оркестром филармонии исполняет Кармина Бурана К. Орфа. Дирижер В. Вербицкий. Почему-то мне ужасно захотелось спеть это произведение, и в ближайший репетиционный день, во вторник, я предстал пред очи Григория Моисеевича Сандлера. Я сообщил, что пел в хоре в 1970/71 учебном году, и высказал свое желание еще раз спеть полюбившееся мне произведение, которое они будут исполнять через две недели. Мужских голосов в хоре всегда не хватало, и через несколько секунд я находился в поредевшем за эти годы списке теноров. Оба концерта прошли с огромным успехом. Вскоре выяснилось, что хор в апреле должен ехать в Париж, побывать в котором было моей сокровенной мечтой.

Естественно, я остался в хоре и с колоссальной скоростью стал разучивать репертуар.

Второе событие произошло 30 декабря 1993 года перед самым окончанием репетиции. Неожиданно Григорий Моисеевич обращается ко мне: «Володя! Ты наша надежда!» К сожалению, это были практически последние слова, которые Г. М. сказал мне — через день, в ночь на новый год, великий хормейстер заснул вечным сном… Но эти слова также стали важным для меня событием, показавшим, что я стою на правильном пути.

Третье событие, уже непосредственно побудившее меня к штурму проблемы голоса, произошло в конце марта, за несколько дней до отъезда хора во Францию. На моих глазах директор студенческого клуба Олег Иванович Виноградов порвал мою анкету для поездки (личная месть. — А. К.). Волна сложных эмоций захлестнула меня. Когда он рвал анкету и я не верил своим глазам, во мне что-то перевернулось. На этой волне я окончательно убедился в порочности традиционных методов обучения пению, с новыми силами взялся за решение проблемы природы голоса, и господь внял всем предыдущим моим поискам и лишениям. Я предпринял очередной теоретический штурм проблемы голоса, и вскоре он увенчался успехом. В одной из диссертаций я наткнулся на малоизвестный факт, буквально потрясший и озаривший меня. В считаные мгновения мне стала ясной порочность методов работы с голосом, которые я прочувствовал на собственной шкуре за эти 23 года. Этот отказ в поездке оказался для меня поистине бесценным».

Тот самый малоизвестный факт, о котором пишет Владимир Павлович, он нашел в научной диссертации, где приводилась ссылка на эксперименты Грузинова. Эта информация оказалась тем катализатором, который позволил Багрунову буквально за какой-то месяц привести все свои наработки в стройную систему и подкрепить ее теоретически.

Главный вывод, который делает любой человек, знакомящийся с методикой В. П. Багрунова, состоит в том, что каждый из нас от природы обладает феноменальным голосом. Его не нужно «ставить», так как он порождается мембранами, находящимися в бронхиальной системе. Поэтому оказывается ненужной и бессмысленной многолетняя работа по «постановке вокального голоса» и многочисленные традиционные упражнения. Оказывается, кардинальные успехи своего голоса можно услышать всего через несколько часов занятий, ведь тому, кто занимается по этой методике, не нужно учиться чему-то новому. Достаточно просто «вспомнить» ту модель звукообразования, которой он был наделен с рождения, с помощью которой он мог докричаться до родителей почти с любого расстояния и передать им свое настроение и свои желания одной голь ко интонацией голоса.

Чтобы добиться этого эффекта, вам, так же, как когда-то и мне, необходимо сначала понять (мы же все очень взрослые, умные, но недоверчивые, поэтому мы сначала должны понять, как эта штука работает) основные теоретические понижения системы, а уж потом переходить к практическим действиям.

Еще одно бесспорное достоинство системы в том, что весь нужный для овладения методикой объем теоретических знаний можно «сжать» всего до четырех базовых «утверждений» или «секретов».

Два самых распространенных «голосовых» стереотипа — это, во-первых, мнение, что звук образовывается голосовыми связками, а во-вторых, убеждение, что «чем сильнее — тем громче», то есть, чтобы голос звучал громче, нужно сильнее выдувать воздух. Оба эти стереотипа взаимосвязаны, один следует из другого.

Однако этим стереотипам противоречат многочисленные примеры из живой природы. Мы не будем здесь анализировать, каким образом, практически не выдыхая, издают под водой мощнейшие звуки морские млекопитающие (киты, дельфины и др.) или каким образом лягушка оказывается способной «голосить» так, что ее слышно за несколько километров. Давайте посмотрим на признанных мастеров песенного жанра — птиц. Мало того что соловей не имеет ни легких, ни диафрагмы. Плюс к этому его грудная клетка жестко закреплена. Создать сильную струю воздуха, которая могла бы заставить голосовые связки колебаться с нужной силой, ему просто нечем. А ведь как поет!

Другой пример — наши младшие братья, кошки и собаки. Физиологически они находятся к нам гораздо ближе, чем птицы. Как вы думаете, каков объем легких обычной домашней кошки (европейской гладкошерстной)? Правильно, 200–400 мл. А у вас? Даже если вы не очень тренированный атлет, ваш объем легких должен составлять 3–5 литров, то есть в 10–20 раз больше. А теперь проделайте небольшой эксперимент (те, кто любит кошек, как и я, могут проделать его мысленно): сделайте кошке больно (например, наступите ей на хвост) и попробуйте ее перекричать. Тот, кому нужна полная чистота эксперимента, может попросить товарища сделать ему больно. У кого-нибудь есть сомнения в том, кто победит в этом состязании?