Г. Коган - Ф.М.Достоевский. Новые материалы и исследования

— Тем более что я так рассердилась, что и сама хотела ему отказать.

— Я должен к брату.

— Но нет, нет, это все не главное, постойте, что бишь самое-то главное.

— Как мне теперь поступить?

Икс или Хохлакова —

— У Лизы вздор, я вам доверяю Лизу, она ведь взяла назад свое обещание. Милая фантазия больной девочки, игрушки, Алексей Федорович.

Иван и Катя

Одни уходят в каторгу, другие женятся. И все это быстро, быстро, быстро и все меняется и ничего не вменяется. А тут вдруг старость, и все старики и смотрят в гроб. И все прощают друг другу. В этом жизнь. Это очень хорошо, Алексей Федорович (вздохнула).

Но об Иване Федоровиче и о Кате потом. [Тут н] у меня тут свои ужасные наблюдения. Тут не только роман, тут сто романов. Катерина Ивановна пойдет за тем в каторгу, не любя его, а любя Ивана Федоровича. Иван Федорович поедет за ней и будет жить в соседнем городе и мучиться тоской. Тут десять поэм. Алексей Федорович. Но это все потом, потом. Я не знаю, что такое . Представьте, она прибила служанку.

Пришел с прощением всех увлечений и крайностей.

(Это я усиленно подчеркиваю.)

Но не моя речь составила, таким образом, событие, а то, что славянофилы приняли вполне их главный вывод о законности наших стремлений в Европе.

ЛВ. — Ф. 93.1.2.1/22.

Произнесенная Достоевским 8 июня 1880 г. на заседании Общества любителей российской словесности "Речь о Пушкине" произвела на слушателей поистине потрясающее впечатление. Как представители либерального западничества, так и славянофилы, и даже часть народнической молодежи, увидели в ней событие исторической важности. В какой-то степени речь своим успехом обязана ораторскому мастерству Достоевского. Оратор не только раскрывал национальное и всемирное значение поэзии Пушкина, но и связывал художественные открытия Пушкина с историческими задачами русского общества, на долю которого, по мысли Достоевского, выпала миссия выступить в качестве примирителя всеевропейских противоречий. "Примирительная" речь Достоевского была явлением глубоко противоречивым, — только этим можно объяснить тот факт, что она, на короткое время, примирила с Достоевским представителей таких различных взглядов, как Аксаков, Тургенев и Глеб Успенский. Не случайно после появления в газетах речь Достоевского вызвала их возражения, ибо ни взгляда Достоевского на значение Пушкина, ни его взгляда на современные задачи русского общества они не разделяли.

Для самого Достоевского идеи знаменитой речи были выстраданными: она подводила итог многолетним духовным исканиям писателя.

Новая система убеждений внутренне подготовлялась еще в годы каторги и частично сказалась уже в творчестве 60-х годов.

Не случайным было и то, что свои новые взгляды Достоевский связывал именно с творчеством Пушкина. Творчество Пушкина было предметом постоянных раздумий писателя. Рассуждения об этом занимают большое место в программных литературно-критических статьях Достоевского во "Времени" и в "Эпохе" (ср. "Г-бов и вопрос об искусстве", "Книжность и грамотность", "Ответ "Русскому вестнику"" и др.).

В 70-е годы в "Дневнике писателя" Достоевский опять неоднократно возвращался к этому вопросу. Рассуждения о крупнейших литературных явлениях — о Некрасове, о Толстом, он сводит к утверждению, что всем лучшим в своем творчестве они обязаны Пушкину (ср., например, статью ""Анна Каренина" как факт особого значения" или декабрьский номер "Дневника писателя" 1877 г.).

Однако законченное выражение эти мысли нашли только в последнем литературном выступлении Достоевского — в "Речи о Пушкине".

Но, несмотря на то, что идеи, легшие в основу этого выступления, долго вынашивались писателем, они не сразу обрели ту полноту, сжатость, простоту выражения, какими отмечена речь о Пушкине, являющаяся вершиной критико-публицистического мастерства Достоевского. Речь его художественна по построению и очень убедительна по чувству.

Недаром Аксаков назвал речь Достоевского "гениальной". Даже Тургенев, идейный антипод Достоевского, в письме к Стасюлевичу (см. с. 600) признал, что "это очень умная, блестящая и хитроискусная, при всей страстности, речь".

Творческая история речи любопытна во многих отношениях, но прежде всего она свидетельствует, что эта законченность далась Достоевскому только в результате длительного и упорного труда. По количеству рукописей, наиболее полно отражающих различные этапы работы над произведением, из всех сочинений Достоевского (публицистических и художественных) с "Речью о Пушкине" может соперничать только роман "Подросток".

Самый ранний период работы запечатлен в различных черновых набросках на отдельных листах. Два этапа отражает черновик речи, переплетенный А. Г. Достоевской вместе с черновиками "Объяснительного слова" и "Ответа Градовскому" (I и III главы "Дневника писателя" 1880 г.) в общую тетрадь, которая была подарена в 1891 г. Публичной библиотеке в Петербурге, где и хранится в фонде рукописей. Центральная ее часть — очерк о Пушкине — опубликована В. Б. Враской под ред. Д. И. Абрамовича с указанием на те поправки, которые явились результатом вторичного обращения к рукописи (ср.: Ф. М. Достоевский. Статьи и материалы / Под ред. А. С. Долинина. — Сб. 2. — Л.-М., 1924. — С. 509-536). Публикация лишена каких-либо других текстологических примечаний и историко-литературных комментариев.

Наборная рукопись, также переплетенная в общую тетрадь "Дневника писателя" 1880 г., написанная рукой А. Г. Достоевской, находится в ЛБ. Ее расхождения с черновиком очень незначительны.

Наконец, сохранилась даже часть корректурных листов с авторской правкой.

Таким образом, все этапы работы Достоевского над речью о Пушкине отражены весьма полно.

Очень интересен самый ранний этап работы. Несколько черновых набросков хранится в рукописном отделе ИРЛИ (Ф. 100. — № 29502. — ССХб. 22). Часть их (2 листка in folio), была опубликована В. Б. Враской (Вестник литературы. — 1921. — № 2. — С. 5-6; а также "Радуга". Альманах Пушкинского Дома. — Пб., 1922. — С. 260-270).

Предлагаемые наброски из того же собрания ИРЛИ (из той же папки) представляют собой три небольших рукописи размером в 20,5×13,1; 20,6×13,1; 20,6×13,1 и объемом в 2,2 и 4 страницы соответственно — всего 8 страниц текста (ср.: Описание рукописей Ф. М. Достоевского. — М., 1957. — С. 85-86), написанного мелким почерком в разных направлениях. Все поля, а также свободные места между первоначальными набросками заполнены записями более позднего времени. На некоторых страницах второй и третьей рукописи имеются пометки и цифры, сделанные с целью установить последовательность текста.

Записи на рукописях не единовременны. Они отражают по крайней мере троекратное обращение к ним автора. Об этом свидетельствуют как различные чернила, так и само расположение более поздних записей, вставленных в промежутках между более ранними, или вынесенных на поля.