Г. Коган - Ф.М.Достоевский. Новые материалы и исследования

Это время я читала вещих "Братьев Карамазовых" Достоевского и наслаждалась, психическим анализом вместе с Пашей, чувствуя как в душе все перебирается и укладывается как бы по уголкам все хорошее и мелкое. Благодаря "Братьям Карамазовым" можно переработаться и стать лучше. Паша тоже писал письмо Ф<���едору> М<���ихайловичу> и получил в ответ отличное письмо с надеждой в счастливое будущее и благодарностью за память и внимание. Дороги будут нам эти письма! " [294]

В бумагах Достоевского сохранилось письмо П. М. Третьякова. Вот его текст:

Милостивый государь Федор Михайлович.

Несколько раз собирался я придти к вам в Петербурге, благодарить и за портрет, и за высокое удовольствие и душевную пользу, получаемые из сочинений ваших, но боялся беспокоить и мешать вам. Здесь мне помешала болезнь быть на городском обеде; на втором же чуть пришлось пожать вам руку, так как я спешил уйти, боясь вновь простудиться.

Ваше торжество 8 июня было для меня сердечным праздником. Это лучшее украшение Пушкинского праздника. Это событие — как верно выразился И. С. Аксаков. Сегодня я пришел в гостиницу выразить вам глубокую благодарность и за 8 июня, и за все прежнее, но вы уже уехали в Старую Руссу, как мне сказали там. И вот я вслед вам шлю и благодарность, и поклон, и добрые желанья — мои и жены моей. Будьте здоровы, глубокоуважаемый Федор Михайлович, — вот чего мы более всего желаем вам.

Искренно преданный вам П. Третьяков

10 июня 1880

Москва

На конверте:

Его высокоблагородию

Федору Михайловичу Достоевскому

В Старой Руссе

Новгородской губернии [295].

В ответ Достоевский написал:

Старая Русса

14 июня 80

Милостивый государь Павел Михайлович,

Простите великодушно и меня, что, быв в Москве, не заехал к вам, воспользовавшись добрым случаем к ближайшему между нами знакомству. Вчера я только что отправил письмо глубокоуважаемой супруге вашей, чтоб поблагодарить ее за прекрасное впечатление, произведенное на меня ее теплым, симпатичным ко мне участием в день думского обеда. Я объяснил в письме к ней причины, по которым я, несмотря на все желание, не мог исполнить твердого намерения моего посетить ваш дом. Прекрасное письмо ваше ко мне вдвое заставляет меня сожалеть о неудавшемся моем намерении. Будьте уверены, что теплый привет ваш останется в моем сердце одним из лучших воспоминаний дней, проведенных в Москве, — дней, прекрасных, не для одного меня: всеобщий подъем духа, вообще близкое ожидание чего-то лучшего в грядущем, и Пушкин, воздвигшийся как знамя единения, как подтверждение возможности и правды этих лучших ожиданий, — все это произвело (и еще произведет) на наше тоскующее общество самое благотворное влияние, и брошенное семя не погибнет, а возрастет. Хорошие люди должны единиться и подавать друг другу руки ввиду близких ожиданий. Крепко жму вашу руку за ваш привет и горячо благодарю вас.

Искренно преданный вам и глубоко вас уважающий

Федор Достоевский [296]

Последняя запись о Достоевском в дневнике В. Н. Третьяковой:

"О горе! 28 января 1881 года в 8 часов 40 минут вечера скончался Федор Михайлович Достоевский (угол Кузнечного переулка и Ямской, д. 5/2). Как громом поразило меня это известие, когда я сидела в заседании Думы и услышала от Елизаветы Григорьевны Мамонтовой эту ужасную новость. Я горько, горько плачу об утрате, незаменимой в литературе, да и кроме того я познакомилась с ним на Пушкинском празднике <���…> и сохраняю в себе то дорогое впечатление, которое произвел на меня сам он.

Вполне хорошо высказывают понесенное горе строки в "Новом времени", писанные Сувориным " [297].

Далее В. Н. Третьякова внесла в свой дневник текст статьи А. С. Суворина "Кончина Достоевского" и стихотворение А. Л. Боровиковского "31 января 1881 года (детям)" — о похоронах Достоевского (31 января "Новое время" вышло с траурным обрамлением.)

На похоронах писателя присутствовал Третьяков.

По возвращении в Москву он отправил 5 февраля 1881 г. И. Н. Крамскому письмо, в котором были такие строки:

" На меня потеря эта произвела чрезвычайное впечатление: до сего времени, когда остаюсь один, голова в каком-то странном, не понятном для самого меня тумане, а из груди что-то вырвано; совсем какое-то необычное положение. В жизни нашей, т. е. моей и жены моей, особенно за последнее время, Достоевский имел большое значение. Я лично так благоговейно чтил его, так поклонялся ему, что даже из-за этих чувств все откладывал личное знакомство с ним, хотя повод к тому имел с 1872 г., а полгода назад даже очень был поощрен самим Ф<���едором> М<���ихайловичем>; я боялся, как бы не умалился для меня он при более близком знакомстве; и вот теперь не могу простить себе, что сам лишил себя услыхать близко к сердцу его живое сердечное слово. Много высказано и написано, но сознают ли действительно, как велика потеря? Это, помимо великого писателя, был глубоко русский человек, пламенно чтивший свое отечество, несмотря на все его язвы. Это был не только апостол, как верно вы его назвали, это был пророк; это был всему доброму учитель; это была наша общественная совесть " [298].

Таковы документальные материалы об отношениях Достоевского с Павлом Михайловичем и Верой Николаевной Третьяковыми, сохранившиеся в архиве писателя, в архиве коллекционера и в его переписке.

II. Тридцать третье письмо к Н. А. Любимову

В 1919 г. бывший гофмейстер царского двора и сенатор Д. Н. Любимов перед отъездом из Петрограда за границу отдал в Пушкинский Дом замечательную коллекцию автографов, размещенную в четырех огромных альбомах и в такой же увесистой папке. В основе этой коллекции были письма выдающихся русских литераторов, адресованные отцу дарителя — публицисту и профессору физики Московского университета Н. А. Любимову, являвшемуся на протяжении двадцати лет — с мая 1863 г. до ноября 1882 г. — одним из редакторов журнала "Русский вестник". М. Н. Катков, возглавлявший это издание с 1856 г., стал в 1863 г. владельцем "Московских ведомостей". Сделав вскоре эту газету рупором наиболее реакционных правительственных кругов, он уделял ей очень много времени (так, лишь напечатанные в "Московских ведомостях" с 1863 до 1887 г. — года смерти Каткова, написанные им или при его непосредственном участии передовые статьи, были впоследствии выпущены в двадцати пяти больших томах, объем которых превышал 18000 страниц [299]). Поэтому Катков передал деловое руководство "Русским вестником" Н. А. Любимову, оставаясь редактором-издателем, т. е. идейным и финансовым главой журнала.

Здесь печатали свои произведения лучшие писатели того времени: Л. Н. Толстой — "Казаки", "Поликушка", "Война и мир" ("Тысяча восемьсот пятый год"), "Анна Каренина"; И. С. Тургенев — "Накануне", "Отцы и дети", "Дым"; М. Е. Салтыков-Щедрин — "Губернские очерки"; А. Н. Островский, Н. С. Лесков, А. Ф. Писемский. В "Русском вестнике" появились романы Ф. М. Достоевского "Преступление и наказание", "Идиот", "Бесы", "Братья Карамазовы".