Звегинцев Андреевич - Очерки по общему языкознанию

С указанным выводом тесно связан и другой: поскольку немотивированность (произвольность) языкового знака может как приобретаться, так и утрачиваться в процессе развития языка, сам по себе принцип произвольности языкового знака не является конституирующим для природы языка, но носит исторический и факультативный характер.

Таким образом, что касается разграничений, проводимых самим Ф. де Соссюром в отношении выделения элементов с разной знаковой «насыщенностью», то они, в конечном счете, отнюдь не свидетельствуют в пользу знаковой природы языка в целом.

В советском языкознании также делались попытки разграничений подобного рода. Так, А. И. Смирницкий, разбирая вопрос о значении принципа условности связи между звучанием и значением для сравнительно-исторического метода, писал: «Принцип немотивированности (условности) относится… к простым, неразложимым или достаточно изолированным идиоматически образованным единицам. В сложных же образованиях выступает уже и принцип мотивированности — наряду, конечно, с первым принципом, поскольку в состав сложных образований входят простые единицы. [46] А. И. Смирницкий. Сравнительно-исторический метод и определение языкового родства, стр. 26. Близкую точку зрения высказывает Р. А. Будагов. «По нашему мнению, — пишет он, — «языковой знак» обычно не мотивирован лишь в своих низших формах (звуках, отчасти морфемах), тогда как в своих высших проявлениях (словах) он всегда стремится к мотивированности». [47] Р. А. Будагов. Из истории языкознания. Соссюр и соссюрианство. Изд-во МГУ, 1954, стр. 17. Оба эти высказывания в свою очередь сближаются с точкой зрения Ш. Балли, высказанной им в изложенной выше статье (Ch. Bally. Sur la motivation des signs linguistiques).<43>

Нельзя не признать справедливости этих утверждений, но они все же не полностью разрешают разбираемый вопрос. На основе предпосылок, которые содержатся в этих высказываниях, логичен и даже неизбежен следующий вывод: поскольку основной и имеющей самостоятельное хождение единицей языка является слово, а оно является «сложным образованием» (А. И. Смирницкий) или «высшим проявлением» языка (Р. А. Будагов), то вопрос о произвольности языкового знака отпадает сам по себе: язык слов (а именно о словах идет речь у всех адептов теории знакового характера языка) не может, следовательно, быть системой немотивированных, произвольных знаков. Вопрос о возможном знаковом характере отдельных единиц (слов) языка, видимо, следует решать иным образом. Поскольку — подчеркиваю это еще раз — в теории знаковости языка речь идет о словах, постольку и данный вопрос должен разбираться не применительно к отдельным элементам слова, выделяемым лингвистическим анализом, а в отношении слов в целом, или, точнее говоря, в отношении отдельных категорий слов.

Подходя к разрешению интересующего нас вопроса под данным углом зрения, необходимо признать наличие целого разряда слов, в значительной степени обладающих знаковым характером. Речь идет в первую очередь о так называемых «абсолютных» терминах.

Прежде чем приступить к выявлению в этой категории слов черт, сближающих их со знаками, необходимо со всей категоричностью подчеркнуть, что термины также являются словами языка и поэтому им в значительной степени свойственны все те особенности, которые являются характерными для элементов языка. Они даже могут развивать особые формы, подчеркивающие их своеобразие как определенной лексической категории, т. е., следовательно, как категории, несомненно, языковой. Таковы, например, суффиксы — н-, -ист-, -оват- русского языка, которые в химической терминологии используются в качестве своеобразной шкалы, указывающей количество молекул кислорода в кислоте. Ср. кислоту серную (H2SO4), сернистую (H2SO3) и серноватистую (Н2S02), соответственно кислоты азотная (НNОз), азотистая (HN02) и т. д. Или суффикс — ит, который в медицине используется в названиях воспалительных про<44>цессов разных органов (бронхит, гастрит, плеврит, лярингит и пр.), в металлургии — в названии сплавов (платинит, победит и пр.), а в геологии — в названиях минералов (лазурит, кальцит, александрит и пр.). [48] См. Г. О. Винокур. О некоторых явлениях словообразования в русской технической терминологии. «Труды МИФЛИ», 1939, т, V; Р. Г. Пиотровский. К вопросу об изучении термина. Сб. «Вопросы грамматического строя и словарного состава языка», вып. 2. Изд-во ЛГУ, 1952, стр. 24.

Однако вместе с тем этой категории слов свойственны черты, которые отделяют их от остальных слов языка («обычных» слов) и сближают со знаками. Характерной особенностью этих слов является их однозначность и способность в ряде случаев заменяться в соответствии с научной традицией условными знаками без всякого при этом последствия для содержания («значения») термина. Так, можно словами написать интеграл, градус, вариация, сумма или же передать их соответствующими значками:? °, U, Подобная заменяемость слов условными знаками, кстати говоря, очень наглядно показывает, что в «обычном» и терминологическом употреблении слов мы фактически часто имеем дело с омонимами. Так, например, слова плюс и минус в их терминологическом смысле и в значениях «достоинство», «выгодная сторона», «преимущество» (для слова плюс) и «недостаток» (для слова минус) — несомненные омонимы. Мы можем сказать или написать словами семь минус два равно пяти или изобразить это математическое отношение условными знаками: 7–2== 5, но мы не можем в предложении у этого проекта много минусов использовать указанную математическую символику. И дело тут не только в том, что на письме меняются графические способы передачи единого содержания, выражаемого в звуковом языке единообразно: ведь оказывается же возможным, например, древнеегипетское идеографическое письмо заменить буквенной транскрипцией. Различие между терминологическим и обычным использованием слова гораздо глубже, и его можно проиллюстрировать следующим примером. Машинист паровоза, подъезжая к семафору, видит обозначенный на нем железнодорожный знак и произносит: красный, разумея цвет знака, т. е. он читает вслух знак, и от того, что он прочел вслух данный знак, т. е. обозначил его словом, этот знак не пе<45>рестал быть знаком, точно так же как и слово красный не получило того специфического значения, которое данный знак имеет в железнодорожном транспорте. Аналогичным образом обстоит дело и в отношении слов типа плюс, минус, бесконечность, сила, корень и т. д. Это также «прочитанные вслух», обозначенные словами знаки понятий или явлений, звуковая форма которых в силу конкретных условий зарождения термина [49] Чаще всего здесь играют роль всякого рода ассоциативные представления. Но нередки примеры, когда термин создается и формируется на основе «обычного» слова, постепенно отрываясь от него, и в этом последнем случае возможны переходные явления. Наконец, возможны также и обратные образования, т. е. образования «обычных» слов от терминов (что, например, имеет место в случаях с плюсом и минусом). Вопрос о путях образования терминов, несомненно, заслуживает отдельного исследования и, конечно, не может быть рассмотрен в настоящей работе. совпадает со звуковой оболочкой «обычного» слова.