Валерий Кузнецов - Научное наследие Женевской лингвистической школы

Основываясь на схеме Соссюра из «Курса» [Соссюр 1977: 113], на которой современное состояние языка представлено горизонтальной осью, а диахрония – вертикальной осью, Сеше представляет соотношение трех лингвистических дисциплин следующим образом:

В точке О, которая является точкой организованной речи, сочетается система языка с мышлением говорящих. «Следовательно, – подчеркивает Сеше, – мы наблюдаем язык в момент функционирования, каким он определяется в каждый данный момент объективными и субъективными условиями акта речи» [Саше 1965: 76].

На диахронической оси CD Сеше помещает последовательные этапы развития языка под воздействием изменений в речи. На оси АВ помещена система языка, обеспечивающая устойчивость языка, связанность всех его частей. Этому свойству системы Сеше придавал большое значение. В статье «Эволюция органическая и эволюция возможная» он писал: «...то, что может разрушить или угрожать существованию системы, развертывается на оси CD – во времени, а на оси АВ, т. е. в синхронии (и особенно в точке пересечения О, т. е. в речи) следует искать силы, составляющие язык, обеспечивающие сохранение его эффективности» [Sechehaye 1939: 25]. Таким образом, Сеше ставит важный вопрос о равновесии системы в синхронии, о ее реагировании на изменения элементов. Он подходит к этому вопросу диалектически. «Мы делаем эту ось местом борьбы двух антагонистических сил. Одна сила охраняет грамматическую систему и ее традицию, основанную на коллективном соглашении, другая сила вызывает в системе постоянные инновации [27] и адаптации» [Сеше 1965: 77]. Такой подход, полагал Сеше, является логическим развитием мыслей Соссюра, преодоление его ортодоксальности.

Вопрос об ограничении изменений функционированием системы привлекла внимание другого представителя Женевской школы – А. Бюрже. «Роль системы в развитии языка является преимущественно негативной и отрицательной. Она открывает пути тем инновациям, которые не вызывают трудностей для взаимопонимания, и препятствует закреплению инноваций, порождающих такие затруднения» [Burger 1955: 32].

Так, в первой половине прошлого века у молодого населения Парижа наблюдалась тенденция смешивать, с одной стороны, носовые гласные г и х , а с другой, – х и ẽ . Закрепилась только вторая тенденция, поскольку исчезновение оппозиции х : ẽ не вызывает затруднений при общении. Напротив, оппозиция х и г играет важную значимую роль, ее исчезновение привело бы к неразличению разных слов: angle и ongle, lent и long, fendre и foudre и др. Бюрже выступает против выдвинутого Пражской школой телеологического принципа фонетических изменений, ссылаясь на формулировку Соссюра из «Курса»: «Язык... ничего не замышляет, – его “фигуры” передвигаются, или вернее, изменяются, стихийно и случайно» [Соссюр 1977: 122].

При таком подходе женевских лингвистов к речи она выступает как социальный феномен. Принято считать, в соответствии с формулировкой «Курса», что ведущим различительным признаком языка и речи для Соссюра была оппозиция социальное – индивидуальное. Однако рукописные источники свидетельствуют о том, что определения индивидуальное и социальное «не соотносятся однозначно с речью и языком; это перекрещивающиеся определения... не учтенные Ш. Балли и А. Сеше при составлении “Курса”» [Engler 1998: XVI]. Об этом свидетельствует следующая запись Соссюра: «...все, что наблюдается во внутренней сфере индивида, всегда социально, потому что туда не проникает ничего, что вначале не было бы освящено узусом всех людей во внешней сфере речи».

В пользу социального характера речи склонялись многие зарубежные и отечественные лингвисты: О. Есперсен, А. Гардинер, Л. Ельмслев, Л. В. Щерба, С. Д. Кацнельсон, А. И. Смирницкий и др.

Так, С. Д. Кацнельсон подчеркивал, что явления речи социально детерминированы, подобно явлениям языка [Кацнельсон 1941]. В качестве доказательства он приводил многочисленные примеры из истории языка, свидетельствующие, что между языком и речью нет непреодолимого барьера и речевые явления часто становятся языковыми (например, фонологизация вариантов фонемы). Кацнельсон указывал, что отношения между этими категориями являются не абсолютными, а относительными и подвижными, ограниченными в каждом случае рамками определенной исторической эпохи.

Речи, очевидно, присущи как индивидуальные, так и социальные аспекты. Речевые акты индивидуума обусловлены его общественным бытием, стимулируются обществом и осуществляются, как правило, в условиях социальных контактов, речевые произведения создаются для того, чтобы сделать их достоянием других людей. Речь – диалектическое единство социального и индивидуального.

В статье «Лингвистические миражи», имея в виду чрезвычайную сложность языка, его многоаспектность и когерентную связь всех его частей, А. Сеше писал: «Объект лингвистики представляет собой очень сложную и трудную вещь для определения. Мы полагаем, что среди всех изучаемых человеком объектов мало найдется таких, которые он видит в силу их природы хуже, чем собственный язык» [Sechehaye 1930: 338]. Цельная лингвистическая теория, подчеркивал Сеше, должна принимать во внимание не только язык, но и речь, от которой можно иногда абстрагироваться, «но которую невозможно полностью игнорировать» [Ibid.: 365]. Однако в выяснении взаимодействия двух сторон речевой деятельности заключена вся трудность, ибо при рассмотрении явлений речевой деятельности то одна, то другая ее сторона выступают в зависимости от того, что нас интересует. Мы, например, продолжает Сеше, приписываем языку свойство логической точности, строгости и выразительности, которые, однако, мы наблюдаем в речи. Когда же мы изолируем язык, мы видим каждую деталь изолированно, вместо того чтобы видеть всю совокупность. Сеше подчеркивает, что, с одной стороны, мы видим момент психический, т. е. прежде всего интеллектуальный и логический, а, с другой стороны, мы видим элемент значимый, который нас поражает своей материальностью и дискурсивной формой, в то время как более важная его ассоциативная, дифференциальная форма ускользает от нас. Такое представление одного явления через другое Сеше называет миражом, подменяющим точное рассмотрение изучаемого объекта [Ibid.: 365 – 366].

Учение А. Сеше о соотношении языка и речи в связи с разграничением синхронии и диахронии отражает его стремление вскрыть сложный характер взаимодействия речи и языка как в историко-генетическом, так и в синхронном аспекте. Нельзя не согласиться с Сеше в том, что путь к общему, абстрактному в языке, как орудию коллективного общения, лежит через социализацию индивидуального, частного.

Читать дальше