Владимир Алпатов - История лингвистических учений. Учебное пособие

Традиционно большинство языковедов в качестве основной языковой функции выделяли коммуникативную, функцию средства общения между людьми. Э. Сепир, разумеется, не отрицал ее, но в то же время подчеркивал, что она не является ни единственной, ни даже главной: «В качестве первичной функции языка обычно называют общение. Нет надобности оспаривать это утверждение, если только при этом осознается, что возможно эффективное общение без речевых форм и что язык имеет самое непосредственное отношение к ситуациям, которые никак нельзя отнести к числу коммуникативных… Коммуникативный аспект речи преувеличен».

На первый план Э. Сепир выдвигал другую функцию языка — символическую. Это видно уже из его определения языка: «Язык в основе своей есть система фонетических символов для выражения поддающихся передаче мыслей и чувств». Далее говорится: «Язык воспринимается как совершенная символическая система, использующая абсолютно однородные средства для обозначения любых объектов и передачи любых значений, на которые способна данная культура, независимо от того, реализуются ли эти средства в форме реальных сообщений или же в форме такого идеального субститута сообщения, как мышление. Содержание всякой культуры может быть выражено с помощью ее языка». Коммуникативная функция производна от символической: «Более правильным представляется утверждение, что изначально язык является звуковой реализацией тенденции рассматривать явления действительности символически, что именно это свойство сделало его удобным средством коммуникации и что в реальных обстоятельствах социального взаимодействия он приобрел те усложненные и утонченные формы, в которых он нам известен ныне».

Символическая функция языка не означает простого замещения символами человеческого опыта: язык «в своем конкретном функционировании не стоит отдельно от непосредственного опыта и не располагается параллельно ему, но тесно переплетается с ним… Даже пребывая на нашем культурном уровне, нередко трудно провести четкое разграничение между объективной реальностью и нашими языковыми символами, отсылающими к ней; вещи, качества и события вообще воспринимаются так, как они называются». То есть снова возникает проблема обусловленности культуры языком, идущая от В. фон Гумбольдта.

Э. Сепир выделял и другие языковые функции. С символической функцией тесно связана экспрессивная: «Одно и то же внешнее сообщение истолковывается по-разному в зависимости от того, какой психологический статус занимает говорящий с точки зрения его личных отношений, и с учетом того, не воздействовали ли такие первичные эмоции, как возбуждение, злоба или страх, на произносимые слова таким образом, что придали им противоположный смысл».

Далее, «язык — мощный фактор социализации, может быть, самый мощный из существующих». С социальной ролью языка связаны сразу несколько его функций. Важна впервые отмеченная Э. Сепиром функция «символа социальной солидарности»: любая группа людей, даже самая малая, «стремится развить речевые особенности, выполняющие символическую функцию выделения данной группы из более обширной группы… „Он говорит, как мы“ равнозначно утверждению „Он один из наших“».

Другая социальная функция (позже названная Р. Якобсоном фатической) направлена на «установление социального контакта между членами временно образуемой группы, например, во время приема гостей. Важно не столько то, что при этом говорится, сколько то, что вообще ведется разговор».

И еще одна социальная функция связана с ролью языка в хранении и накоплении культуры. Культура передается из поколения в поколение прежде всего в языковой форме. Это относится к любым обществам, только на ранних стадиях человеческого развития передача происходит устно, а позже значительную роль приобретает письменность. С другой стороны, «несмотря на то, что язык действует как социализующая и унифицирующая сила, он в то же время является наиболее мощным и единственно известным фактором развития индивидуальности». Личность всегда отражается в индивидуальных речевых особенностях, и связанная с этим функция также важна.

И последняя из выделяемых Э. Сепиром функций связана с ситуациями, когда слова прямо превращаются в дела: «Даже в самых примитивных культурах удачно подобранное слово, по-видимому, является более мощным свойством воздействия, нежели прямой удар» (см. также ситуации клятвы или предоставления слова в прениях, когда речевая деятельность одновременно является и содержанием сказанного). Эта функция стала очень активно изучаться лингвистами в последнее время.

Если сравнить классификацию языковых функций в «Тезисах Пражского лингвистического кружка» и в статье Э. Сепира, то очевидна большая разработанность последней, хотя Э. Сепир не выделяет такую функцию, как поэтическая, присутствующую у пражцев. В дальнейшем два подхода были синтезированы у Р. Якобсона.

В статье «Язык» также говорится о способах классификации языков, в связи с чем вновь излагаются типологические идеи Э. Сепира. Говоря о причинах языковых изменений (вопрос, мало разрабатывавшийся в 20—30-е гг., особенно в США), ученый разграничивает два типа изменений: исконные, обусловленные развитием языковой структуры, и обусловленные контактами, хотя при этом указывает, что между ними трудно провести четкую грань. В целом же «наиболее мощными дифференцирующими факторами являются не внешние влияния, как они обычно понимаются, а скорее очень медленные, но могущественные неосознаваемые изменения в одном и том же направлении, которые заложены в фонематических системах и морфологии самих языков». Упомянуты и «бессознательные стремления к экономии усилий при произнесении звуков или звукосочетаний». В связи с контактно обусловленными изменениями Э. Сепир обращает внимание на такой факт: на западном побережье Северной Америки «имеется много языков, принадлежащих, насколько мы можем судить, к генетически не родственным группам, но имеющих много общих важных и характерных фонетических особенностей». Такое явление похоже на языковой союз у Н. Трубецкого. В отличие от последнего Э. Сепир однако считал, что такие явления встречаются лишь в области фонологии и лексики, а морфологическое воздействие одного языка на другой почти невозможно. Однако в связи с этим он приводит не слишком удачный пример: в японском языке масса заимствовании из китайского, но «нельзя найти никаких следов влияния структуры китайского языка». Последнее однако неверно: такие влияния в японском языке достаточно заметны.

В статье также говорится о социолингвистических проблемах, в те годы также мало изучавшихся. Подчеркивается, с одной стороны, вытекающее из функции «символа социальной солидарности» значение языка для становления и развития национального самосознания, поэтому помимо коммуникативной функции в любом государстве важны символические функции того или иного языка для господствующей нации или же для меньшинства. С другой стороны, коммуникативная функция создает «логическую необходимость в международном языке». Как и И. А. Бодуэн де Куртенэ, Э. Сепир относился с большим вниманием к языкам типа эсперанто и считал их перспективными, хотя указывал, что функцию международного языка естественным путем при благоприятном развитии событий может выполнить и «один из великих национальных языков — таких, как английский, испанский или русский».