Владимир Ульянов - Быть услышанным и понятым. Техника и культура речи

Создателей любого аудиовизуального произведения всегда должен тревожить вопрос: «Чем в данный момент занято внимание аудитории?» За чем в данный момент следит дядя Вася, или тётя Клава, или девочка Соня, слушая радиопередачу или смотря телевизор? Чем занято их внимание в это мгновение? И если вы не находите ответа в той или иной точке сценария, в тот или иной момент ведения передачи в эфире, значит, у вас большая беда. Бо́льшая часть аудитории, если не бОлыпая, именно в этот момент выключает вас, переключает, перестраивает приёмники на другие каналы.

Обведём вопрос в рамку, поставим пять восклицательных знаков, чтоб запомнить на всю жизнь. Всё, о чём мы будем говорить далее, так или иначе связано с этим. Если забудем, – не донесём мысль до аудитории.

Представим себе такую ситуацию. В кадре – ведущий телепередачи. И вдруг в том же кадре появляется муха, летает себе, как захочет. Где будет внимание аудитории, за чем в этот момент будет следить зритель? За мухой?!! Не странно ли? Мухи могут быть и у него в комнате в том или ином количестве, причём не телевизионные, а настоящие, создающие вполне реальные раздражения. Рядом с человеком на «крупном» или «поясном» плане, муха выглядит ничтожной точечкой на поверхности телеэкрана, – не то пылинка, не то мельчайшая техническая погрешность.

Зритель, конечно, станет с интересом наблюдать не за мухой, а за поведением человека, занятого мухой (если, разумеется, у того нет занятия иного), за тем, что он будет делать в неожиданной ситуации. Общение с человеком, пусть одностороннее, важнее общения с мухой. Что делать ведущему, чтобы возникшее обстоятельство не отвлекало зрителя от содержания передачи? Только одно – не отвлекаться самому на общение с мухой. Ведь зрителю интересно то, что интересно ведущему.

Вернёмся к началу. Есть ещё одно очень важное различие между общением в компании и общением с аудиторией в эфире. Общение в эфире организовано создателями передачи.

В жизни, в компании, как бы мы ни организовывали, ни подготавливали, ни режиссировали мероприятие с друзьями (например, празднование Нового года), общение всё равно будет спонтанным. Мы не можем точно договориться о том, что во столько-то часов, столько-то минут начинается то-то, оно длится столько-то и будет происходить так-то, а не иначе. В телевизионном и радиоэфире общение тщательно продумано и ограничено, причём, весьма жёстко.

Сколь угодно свободная передача строго организована, как минимум, по нормам хронометража. Каждая передача имеет формат [8] . Всегда существуют всевозможные рамки общения, определяются «условия игры». Например, можно включить эфирный телефон и изучать мнение слушателей или ответы на вопросы, можно использовать Интернет, провести опрос мнений в студии или на улице – вариантов масса.

Но! Общение на лекции в студенческой аудитории тоже продумано и организовано, и всё-таки это не есть передача. Что делает телепередачу телепередачей?

Предположим, в публицистической передаче о сути журналистской профессии обсуждается тот же самый предмет, что и на лекции, присутствуют те же самые участники, даже условия могут быть теми же. И даже текст будет почти тот же. Представим себе, что в аудитории поставили четыре камеры, микрофоны… Чем будет отличаться наше поведение во время прямой трансляции или записи от поведения на лекционном занятии?

Кроме преподавателя и студентов появится ещё одна сторона, третья – Зритель. Что он внесёт в нашу деятельность? Мы уже для него будем работать. Беседуя с учениками, преподаватель станет заботиться и об интересе тех, кто наблюдает за происходящим у телеприёмников. Изменится и поведение учеников, ставших из слушателей, более или менее внимательных, действующими лицами, более или менее активными. Общение в учебном классе уже будет нацелено на других людей, другую аудиторию. Обычно человеку всё равно, грызёт он ручку или нет. Но только до того момента, когда зажигается красный огонёк на камере, и он видит (хоть боковым зрением) направленный на него объектив. Поведение человека резко меняется, как только он понимает, что за ним наблюдает множество людей.

Наука, обучение, остаются, но… Но изменилась цель общения, и появилась такая простая вещь – искусство. Почему? Потому что есть создатель этого чего-то, что уже становится произведением, пусть и импровизационным. Неважно – хорошая получается передача или не очень, но уже есть процесс творчества, более или менее успешный.

Сделаем важную оговорку. В искусстве исполнители и авторы оперируют действительностью художественной, воображаемой. Журналист имеет дело только и исключительно с реальной жизнью. Но его продукт, – передача, звуковой или видеосюжет, – является результатом творческой деятельности человека, то есть искусством. Причём искусством синтетическим, в коем действуют законы разных искусств.

Некий автор придумывает передачу, пишет если не сценарий, то сценарный план. В сценарном плане не надо расписывать реплики – указываются вопрос и ключевые моменты обсуждения. Сложились эти листки – это что?.. Или кто-то написал информационное сообщение: «Там-то и там-то случилось то-то и то-то». Поставил подпись и отдал редактору. Потом этот текст будет произнесён в эфире. С каким искусством мы имеем дело, когда пишем?.. Без сомнения, с литературой. Если присутствует слово, значит, конечно же, мы сталкиваемся с литературным явлением. Только в одном случае – с совершенным, а в другом – с бессмысленной поделкой. Более того, бывает так, что приходится работать не по сценарию. Очень часто складывается непредсказуемая ситуация, например, в результате какой-то технической накладки. Приходится на ходу, уже в прямом эфире всё выстраивать и импровизировать. Но даже импровизированная речь может быть литературой. Это искусство, важная часть ремесла телерадиожурналиста – придумать, сочинить достойную зрителя передачу.

Надо понимать, что всякая фраза, каждое слово при произнесении может нести разный смысл. Видимо не то, что написано, а то, что произнесено. Любой текст можно произнести с любовью, с презрением, с ненавистью, и просто походя, между делом. Это искусство общения, исполнительское мастерство, артистизм. Как сказать значит что сказать, то есть авторское мастерство должно быть в союзе с исполнительским.

Итак, литература, исполнительство.

И, наверное, музыка. Предмет музыки – мелодия и ритм. Эти элементы присутствуют, даже если нет музыки в чистом виде. В самой речи есть ритм и мелодия (см. части VIII и IX, стр. 151 – 202). В репортаже шумами создается атмосфера, некий звуковой фон. Это уже предмет музыкального творчества. Любые передачи содержат музыкальные «подкладки», «отбивки», «заставки», фон под голосом, текстом ведущего. Есть и чисто музыкальные передачи и даже каналы, где музыкальные диски крутят в эфире без лишних слов. Всё названное мы слышим.