Вадим Вацуро - О Лермонтове: Работы разных лет

Гордый ответ Калашникова опричнику отдаленно напоминает слова молодца своему супротивнику:

Не пытав силы, похваляешься,

Да гляди – рано не радуйся40.

Уже говорилось о «пофальном листе», который царь дает борцам в песне о Мастрюке (ср. милости Ивана Грозного братьям Калашникова). Интересная параллель проводится исследователями к описанию могилы Калашникова.

Схоронили его за Москвой-рекой,

На чистом поле промеж трех дорог,

Промеж Тульской, Рязанской,

Владимирской,

И бугор земли сырой тут насыпали,

И кленовый крест тут поставили.

И гуляют-шумят ветры буйные

Над его безымянной могилкою;

И проходят мимо люди добрые, —

Пройдет стар человек – перекрестится,

Пройдет молодец – приосанится,

Пройдет девица – пригорюнится,

А пройдут гусляры – споют песенку.

(2:44)

Вы положите меня, братцы, между

трех дорог: Между Киевской, Московской,

славной Муромской;

В ногах-то поставьте мне моего коня;

В головушку поставьте животворящий

крест;

В руку правую дайте саблю острую!

И пойдет ли, иль поедет кто, —

остановится, Моему кресту животворному он

помолится,

Моего-то коня, моего ворона испугается,

Моего-то меча, меча острого

устрашится он41.

Или у Сахарова:

Буде стар человек пойдет – помолится…

Буде млад человек пойдет – в гусли наиграется42.

Приведенные параллели подсказывают нам два вывода:

1) «Песня про купца Калашникова» – произведение очень близкое к народной стихии;

2) близость эта не приводит к заимствованиям из народных источников. Текстуальных совпадений нигде нет. Лермонтов создал не компиляцию, пусть даже очень искусную, а самостоятельное произведение, свидетельствующее о том, как глубоко он проникся самым духом народной поэзии.

4

«Песня про купца Калашникова» построена по принципу русских народных эпических песен. «Прошлое героев, их намерения и переживания, причины их действий и поступков оставались в тени, – пишет о композиции русских былин Г.Н. Поспелов. – События происходили внезапно и неподготовленно. Весь сюжет состоял из ряда основных крупных событий, имеющих только внешнюю последовательность»43. Такое же построение Г.Н. Поспелов видит и в «Песне» Лермонтова. «Ему (Лермонтову. – В.В.) важны не оттенки быта и детали психологии, – ему нужна драма Кирибеевича и трагедия Калашникова, созвучная его собственной эпохе… Всякие бытовые подробности и психологические детали только отвлекли бы внимание от главного и лишили бы произведение той силы и напряженности, которые оно получает от своей сжатой, краткой, простой формы»44.

На наш взгляд, эти замечания исследователя «Песни» нуждаются в уточнении. Мы постараемся показать далее, что события в лермонтовской поэме вовсе не происходят «внезапно и неподготовленно», хотя, например, сцена кулачного боя никак не обусловлена предшествующим развитием событий, и о ней мы узнаем в самый последний момент, т. е. накануне этого боя. Может быть, это, действительно, дань поэта былине, где связь событий не столько логическая, сколько «историческая», обусловленная генезисом былины, и зачастую не ощущается самими сказителями.

«Песня» строится согласно народной эпической традиции. Она включает запев, зачин, повествование, исход45.

Запев былины служит для привлечения внимания слушателей. Он не связан с самим повествованием и может выпадать из общего тона былины (шутливый запев в серьезной былине или торжественный запев в былине, например, о Ваське-пьянице). Запев безличен: певцы обращали его к большой незнакомой им аудитории с целью привлечь внимание. «Запев „Песни“ Лермонтова, – пишет В. Чичеров, – уничтожает безличность. Он становится вступлением к повествованию и как бы обращен к уже собравшимся слушателям»46.

За запевом следует зачин. «Зачин – введение в действие; он указывает на место, время действия, знакомит с действующими лицами. Один из наиболее типичных зачинов – описание княжеского пира»47. Главную часть своего повествования Лермонтов делит на три главы.

Сохраняя принцип трехчленного деления, характерный для эпической поэзии, Лермонтов в то же время разбивкой на главы приближает композицию «Песни» к композиции литературного произведения. Каждая часть «Песни» завершается словами гусляров.

Пройдет стар человек – перекрестится,

Середь веку пройдут – надивуются,

Малы детушки – дак натешатся48.

У Лермонтова:

Пройдет стар человек – перекрестится,

Пройдет молодец – приосанится,

Пройдет девица – пригорюнится,

А пройдут гусляры – споют песенку.

(2:44)

И отсюда непосредственно выливается исход. Исход в былине не связан с содержанием произведения. У Лермонтова, как указывает В. Чичеров, «исход тематически связан с запевом»49. Интересно, что последняя строка («А пройдут гусляры – споют песенку») как бы связывает исход «Песни» с повествованием и формально. Гусляры еще раз напоминают о себе. Они – хранители предания, они произносят беспристрастный суд над своими героями, они и доносят бесхитростный рассказ о трагически погибших удалых молодцах минувших лет до грядущих поколений.

Роль гусляров в поэме чрезвычайно интересна. Их словами, как уже говорилось, открывается «Песня». Песенка гусляров заключает каждую часть, им же принадлежит исход. Веселые припевы гусляров как бы диссонируют с трагическими событиями «Песни». Г.Н. Поспелов считает, что они «выражают спокойствие и примиренность с горькой, неизбежной судьбой героя. Они вуалируют остроту социальной трагедии, изображенной в песне»50.

Нужно думать все же, что эта веселость гусляров идет не от сознания неизбежности трагической судьбы героя. Они передают стародавнюю быль. Их веселые припевы создают историческую дистанцию. То, что они рассказывают, – это занимательная история о дедах и прадедах, может быть, даже печальная, но уж очень далекая от нас. Поэтому ее можно рассказать на пиру боярину Матвею Ромодановскому и его боярыне, занять их и повеселить. (Кстати, и самые припевки гусляров, взятые вне связи с «Песней», создают ощущение исторической отдаленности – ср. патриархальный обычай тороватых бояр слушать гусляров да подносить им мед и подарки.)

– Ох ты гой еси, царь Иван Васильевич!

Обманул тебя твой лукавый раб,