В. Козлов - Колумбы российских древностей

Трудно смотреть равнодушно на пожелтевшие страницы архивных документов, старинные книги в кожаных переплетах. В них — материализованная связь прошлого с настоящим, порождающая одинаковые чувства у людей разных возрастов и профессий. Но входя в просторные залы библиотек и музеев, склоняясь над рукописями в архивах, часто ли задумываемся мы, чьими усилиями так старательно и бережно собирался весь огромный комплекс материала, раскрывающий историю нашей Родины?

Далеко не всегда людям было свойственно ощущать свою сопричастность истории. Современность с ее каждодневными проблемами и заботами казалась единственной всепоглощающей реальностью. В еще большей степени от этой реальности было удалено прошлое. Может быть поэтому долгое время в сознании людей так устойчивы были образы археолога — маньяка-кладоискателя или архивариуса — сгорбленного старичка с бездной познаний, иногда бескорыстно делящегося ими с другими, иногда же безнадежно озлобленного на весь мир.

За историческими памятниками стоят не только люди, когда-то создавшие их, но и те, кто из-под земли, с колоколен, из подвалов присутственных мест бережно извлекал и делал всеобщим достоянием древние предметы, рукописи, монеты. В России уже в XVIII в. становление истории как науки потребовало точных, проверенных фактов о прошлом, извлекаемых из всестороннего изучения исторических источников, и самого расширения круга таких источников. Прошлое не заслонялось настоящим, теперь оно начинало активно служить ему. Исторические сочинения В. Н. Татищева, М. В. Ломоносова, Г. Ф. Миллера, М. М. Щербатова, И. Н. Болтина, многотомная «Древняя российская Вивлиофика», включавшая публикацию древних документов, организация нескольких исторических архивов, рукописных отделов и музеев — все это достойно венчало работу по собиранию и использованию исторических памятников в XVIII в.

Но это были только первые шаги. К началу XIX в. летописи, акты, некоторые законодательные памятники, обнаруженные и изданные в XVIII в., оставались основным материалом для создания работ по истории средневековой России. Исследователям были еще недоступны такие фундаментальные источники, как Лаврентьевская, Троицкая, Ипатьевская и многие другие летописи, Судебник 1497 г., многие акты XVI–XVII вв. Лишь эпизодически использовались фольклорный, литературно-публицистический, лингвистический, археологический материал, дипломатические документы, древнерусские путешествия, сочинения иностранцев, побывавших в разное время в России, работы византийских, западноевропейских и других древних авторов, материалы зарубежных архивов. Наиболее ценные источники еще ждали своего открытия и введения в научный оборот.

Это стало возможно после резкого возрастания общего интереса к прошлому России в условиях приподнятой атмосферы, порожденной великой победой в Отечественной войне 1812 г. Выход в 1818 г. первых восьми томов «Истории государства Российского» Н. М. Карамзина, написанных ярким образным языком на разнообразном историческом материале, еще больше привлек внимание к истории. Карамзин сумел из глубины веков воссоздать живые образы людей — целый набор человеческих судеб и характеров. Современникам даже казалось, говоря словами А. С. Пушкина, что русская история «найдена Карамзиным, как Америка Коломбом». Первооткрывательство постепенно становилось неотъемлемой чертой времени.

Зародившиеся еще в XVIII в. разыскание, собирание и изучение исторических памятников после 1812 г. поднимаются на качественно новую ступень. Они начинают приобретать научную основу, превращаются в самостоятельные направления научной деятельности. Решающую роль в этом процессе сыграл Румянцевский кружок, получивший свое название по имени его основателя Николая Петровича Румянцева.

Видный государственный деятель Н. П. Румянцев в первой четверти XIX в. сумел объединить вокруг себя блестящую плеяду ученых, преимущественно историков, исследовательская деятельность которых по размаху и организационным формам не имела аналогий в предшествующее время. Разыскания в архивах, археологические раскопки, этнографические наблюдения, осуществленные членами его кружка в небывалом для того времени масштабе, увенчались великолепными изданиями нескольких десятков книг, созданием музея древностей. Рукописная часть этого музея в настоящее время является основой Отдела рукописей Ленинской библиотеки в Москве. Энергичные коллективные изыскания людей, проникнутых единым пониманием насущных задач науки, составили целую эпоху в развитии национального самосознания, в становлении научных представлений о прошлом нашей Родины.

Члены Румянцевского кружка стали первооткрывателями разнообразных исторических памятников, без которых в настоящее время немыслимо изучение русской истории. Помимо этого, сотрудники Н. П. Румянцева, совершенствуя приемы изучения и издания древних памятников, заложили прочные основы современных специальных исторических дисциплин, в первую очередь источниковедения и археографии. В этом они имели предшественников, основывались на опыте исторической работы, накопленном еще в XVIII в. Главное, что отличало их деятельность, заключалось в новаторском подходе к разысканию и изучению исторических источников. В организационном плане это выражалось в коллективном творчестве. В научном плане сотрудники Румянцева показали много новых подходов к работе с древностями, рассматривая их как важное звено в решении исторических проблем.

Литература о Румянцевском кружке значительна. Первый сводный очерк о нем, принадлежащий литературному критику, издателю и редактору журнала «Библиотека для чтения» А. В. Старчевскому, по богатству приведенного материала до сих пор не потерял своего значения, являясь в ряде случаев первоисточником [1] Старчевский А. О заслугах Румянцева, оказанных отечественной истории. — Журн. Министерства народного просвещения, ч. 49, 1846, январь, отд. V, с. 1—50. Дополнения к работе Старчевского см. там же, март, с. 51–56. .

В пробуждении интереса к прошлому видел Старчевский выдающееся значение Румянцевского кружка. Но назвав свою работу «О заслугах Румянцева, оказанных отечественной истории», Старчевский первый выдвинул положение, столь характерное для всей дореволюционной историографии о кружке: будто бы только щедрые пожертвования Румянцева содействовали бурному развитию научных исторических изысканий в России. Монументальная, возвышающаяся над всеми современниками фигура мецената-патриота в очерке А. В. Старчевского заслонила труд десятков его сотрудников, всех тех, кому он был обязан своей необычной для русского вельможи славой.