Любовь Чурилина - Актуальные проблемы современной лингвистики. Учебное пособие

Как известно, в постгенеративной лингвистике вместо понятия глубинной структуры стали использоваться представления о d -структурах и логической форме, что мы не можем сейчас обсуждать. Что же касается трансформаций, то здесь ситуация весьма неоднозначна. Если одни когнитивисты их безоговорочно отвергают [Tomasello 1992], то другие используют вполне традиционно [Gleitman & Liberman 1995]. В самом же (пост)генеративизме, как уже упоминалось, общая тенденция заключается как раз в том, чтобы исключить трансформации из структурного описания языковых объектов.

Во многом аналогична ситуация с понятием языкового правила, где мы также можем отметить встречное движение Хомского и его последователей, с одной стороны, и когнитивных лингвистов – с другой. Уже в своей работе 1986 года Хомский высказал предположение о том, что лингвистическое описание может обойтись без использования языковых правил.

Вместе с тем, как представляется, отказ от использования понятия правила не следует принимать слишком серьезно. Хомский сам приравнивает порождающие аспекты языка к «вычислительным» – но вычисление осуществляется по соответствующей программе, и вряд ли можно противопоставить программу системе правил. В других случаях постгенеративисты вместо правил говорят о наборах «ограничений» и т.п., что также, на наш взгляд, связано скорее с терминологическими предпочтениями, нежели с существом дела.

Иначе говоря, «поход» против языковых правил не носит концептуального характера ни в работах Хомского, ни в трудах его когнитивных оппонентов.

Третий тезис, который мы хотели бы кратко обсудить, – это специфичность семантики в ее когнитивной интерпретации. Здесь, безусловно, привлекают настойчивые попытки добиться такого лингвистического описания, которое было бы адекватно ментальным структурам носителя языка. В этой связи можно вспомнить и теорию «естественных классов», и, в еще большей степени, теорию прототипов, и разные редакции семантического описания с помощью структур когнитивных примитивов. Остановимся, по необходимости кратко, лишь на одном конкретном примере, связанном с экспериментальным изучением того, что понимают носители английского языка под словом «water» [Gibbs 1996].

Эксперимент проводился с участием испытуемых, имеющих образование не ниже среднего, поэтому предполагалось, что всем им хорошо известен химический состав воды: Н[[2]]0. Испытуемые должны были оценить процентное содержание Н[[2]]0 в разных жидкостях, среди которых назывались, наряду с водой, чай, бульон, слезы, болотная вода, водка и целый ряд других. Далее предлагалось ответить, что испытуемые назовут водой, а что – нет.

Оказалось, что простой корреляции между содержанием Н[[2]]0 и отнесением жидкости к воде не существует. Так, содержание Н[[2]]0 в дождевой воде и чае оценивалось примерно одинаково (90 – 91%), но дождевая вода была квалифицирована как вода, а чай – нет. В болотной воде испытуемые находили менее 70% Н[[2]]0, но относили ее все же к воде.

В некотором смысле экспериментаторы «ломились в открытую дверь»: трудно было ожидать, что жидкость, которая называется, скажем, чаем или водкой, попадет в класс вод, а болотная вода окажется «неводой»; в конце концов, вода есть то, что называют «вода». Но исследователи получили и некоторые более интересные результаты. Изучение статистики показало, что выделяются кластеры, объединяющие в большей или меньшей степени разные жидкости по их близости к воде. Основанием образования кластеров оказались такие признаки, как «источник» (искусственного/естественного происхождения жидкость), «функция» (как жидкость используется человеком), состав».

Как можно видеть, только последний признак отражает содержание Н[[2]]0. Остальные же относятся к своего рода диахронии и функции. Так, в этой же работе приводится пример, когда в воде, зачерпнутой из озера Онтарио, были проявлены фотографии (с видом Онтарио) – но этот, по своему химическому составу, фотореактив назывался все же «водой», ибо в озере по определению «полагается» быть воде, соответствующая квалификация жидкости в рамках наивной (= когнитивной?) семантики определяется ее источником (диахроническим аспектом).

Наконец, четвертый тезис связан с когнитивистскими работами, вскрывающими весьма существенную роль метафоры в структурировании ментального лексикона (и не только лексикона). Эти работы наиболее известны, и мы поэтому не станем излагать их содержание. Дж. Лаков и М. Джонсон, другие авторы убедительно показали, что метафорические переносы отнюдь не ограничены сферой художественных приемов, они пронизывают весь словарь, организуя значимые пласты лексики, распространяясь на грамматику.

Подведем итоги. В области семантики вклад когнитивистов определенно позитивен. Но достаточно ли этого для того, чтобы провозгласить появление «новой лингвистики»? Думается, уместнее утверждать, что разработанные подходы и результаты обогащаютязыкознание, но никак не создают ни нового объекта (точнее, предмета) исследования, ни даже нового метода. Прежде всего, конечно, можно говорить об обогащении психолингвистики – ведь именно психолингвистика, если рассматривать ее как теорию, а не просто как метод,призвана адекватно отражать ментальные отношения и операции, реально присущие носителю языка; без этого ее существование просто теряет смысл.

Учитывая сказанное, правомерно полагать, что когнитивной лингвистики не существует– уже потому, что не существует некогнитивной (психо)лингвистики.

Когнитивная парадигма в лингвистической науке является сравнительно новым направлением. Для утверждения новой парадигмы знаний всегда требуется определенное время. Тем не менее уже сейчас можно назвать немало интересных работ, свидетельствующих о том, что у нас складывается своя собственная школа, работающая в этом направлении.

К настоящему времени когнитивная лингвистика представлена в мире несколькими мощными направлениями, каждое из которых отличается своими установками, своей областью и особыми процедурами анализа. Количество зарубежных исследований, выполненных в когнитивном ключе, неуклонно растет. Наличие термина когнитивный в составе многочисленных с ним словосочетаний все чаще наблюдается в различных отраслях знаний.

Сама когнитивная наука, под эгидой которой возникла когнитивная лингвистика, все больше дробится не только на разные школы, но и на разные когнитивные науки, среди которых – когнитивная психология, нейронауки, антропология и т.п. Различные ученые дают собственную интерпретацию термина когнитивный, в зависимости от того, в какой конкретной науке он используется.