Леонид Кременцов - Русская литература в ХХ веке. Обретения и утраты: учебное пособие

В своё время, когда главным общим делом России было объявлено строительство социализма и следовало догнать и перегнать капиталистические страны, литературе предложили «занять своё место в рабочем строю». Подобное решение имело тяжелые последствия. Скажем здесь только о том, что таким образом писатель лишался внутренней свободы, без которой деятельность в искусстве невозможна. Но многовековой опыт развития мирового искусства и литературы игнорировался. Основным критерием оценки художественного произведения становилось его соответствие указаниям партии и правительства.

С начала 30-х годов литература начала на глазах терять свою привлекательность. Сужались тематические рамки, потому что строительству социализма в первую очередь нужны были книги

о трудовых подвигах, об отечественных прошлых и будущих военных успехах, о внутренней и внешней политике и т. д., и т. п. Уходили на второй план и исчезали лирико-романтические, фантастические, сатирические произведения. На глазах беднел язык. Талантливые книги, не нашедшие себе места «в рабочем строю», независимо от времени их создания безжалостно изымались из употребления. Были запрещены Ф. Достоевский и Н. Лесков, С. Есенин и А. Ахматова, М. Булгаков и А. Платонов – сей скорбный перечень можно продолжать долго.

Всё это сказалось и на положении литературы в учебных заведениях. Труды В.Я. Стоюнина, В.И. Водовозова, М.А. Рыбниковой и многих других методистов к тому времени создали серьезную научную базу для изучения литературы и подготовки читателя, но уже в 20-е годы от их наследия пришлось отказаться: они противоречили инструкциям Наркомпроса. Советский ребенок должен был знать, что в поэме Н. Гоголя «Мертвые души» обличается царская Россия, крепостное право и т. н., при этом «Выбранные места из переписки с друзьями» ему были совершенно не нужны. Пушкинскую «Капитанскую дочку», не обращая внимания на эпиграф, школьнику представляли исключительно как произведение о восстании Пугачева, который оказывался главным героем произведения. Подобной обработке подвергались все книги, входившие в школьную программу. После неё оказывались практически снятыми нравственно-эстетические проблемы произведения. Читать его было необязательно, достаточно запомнить несколько строчек из учебника.

Всё это отнюдь не противоречило той программе ликвидации безграмотности, которая развернулась в стране в 20—30-е годы. Руководители страны понимали, что догнать капиталистические государства и построить социализм в стране, где население в массе своей было неграмотным, невозможно. Сразу после окончания Гражданской войны была развернута кампания по ликвидации безграмотности, – создавались специальные школы для взрослых, заработали так называемые ликбезы – и в 1936 году, когда было объявлено, что социализм у нас в основном построен, все узнали, что неграмотных в стране больше нет. Мысль о том, что можно научиться складывать из букв слова, из слов предложения и оставаться при этом человеком невежественным и безнравственным, как-то не возникала.

Таким образом, с подготовкой читающих что в школах, что в ликбезах дело обстояло более или менее благополучно. С читателями же была настоящая катастрофа. В XX веке несколько их поколений выросли под мощным идеологическим прессом. С помощью постановлений, государственных премий, орденов, арестов, судебных процессов, высылки из страны, сервильной литературной критики и т. п. им внушались превратные представления о том, что такое художественная литература и каково её место в духовной жизни человека. Читатель был постоянно вынужден оставаться в строго очерченных рамках истолкования текста, который в этом случае переставал быть целостным художественным произведением и оборачивался в своих частях пособием по истории, по обществоведению, по психологии и т. п. При этом навыки реципиента, человека, воспринимающего искусство, оставались невостребованными. Свою роль сыграла школа, где книги перестали читать, – их учились «проходить».

Подоспели изменения в системе подготовки учителей литературы. На время или постоянно из учебных планов вузов и педучилищ исчезали введение в литературоведение, литературная критика, выразительное чтение и другие дисциплины. К настоящему времени более чем наполовину в сравнении с прошлым сократился объём часов, отводимых на изучение профилирующей учебной дисциплины – истории русской и зарубежной литературы.

В большой степени судьба литературы зависит сегодня от чиновников системы народного образования. Торжественно назвав педагогические вузы университетами, они в то же время своими «реформами» низвели филологические факультеты до положения приснопамятных ликбезов, отняв у них право самостоятельно организовывать учебный процесс. В таких учебных заведениях читатель может появиться только в порядке редкого исключения. Система «образованщины», которой возмущался А. Солженицын, действует. Ей нужно противостоять! Тем более что есть и другие обстоятельства, не менее существенные.

Сегодня, когда обсуждается положение с чтением серьезной литературы, часто можно услышать: «А что вы хотите, время-то пришло другое: кино, телевидение, видео, компьютер, Интернет. Некогда читать, да и незачем: всё, что нужно, можно получить с их помощью. Век художественной книги закончился». Спорить с подобными, достаточно распространёнными утверждениями непросто. Эмоциями здесь никого не убедишь. Нужен глубокий доказательный анализ, который засвидетельствует, что художественное слово, когда им пользуются со знанием дела, абсолютно незаменимо в процессе формирования гуманной, нравственно и эстетически совершенной личности. Такой вот парадокс – то, что было очевидно Л.Н. Толстому, иному современному человеку требуется разъяснять. Чтобы стать читателем, нужно этому учиться. Теперь – прежде всего самому.

Человек, единственное из живых существ на земле, наделен даром речи. Успехи в овладении этим даром определяют духовный, интеллектуальный и эстетический уровень личности. И здесь роль художественной литературы переоценить невозможно! Поэтому так важно постоянно сохранять за художественной литературой все достоинства высокого искусства, помогать читателю в постижении всей её многозначности, глубины и диалектичности.

Но и судьба литературы зависит от читателя. Трагически сложился жизненный и творческий путь А. А. Ахматовой. Видимо, это обстоятельство позволило ей лучше других оценить роль читателя в творческой жизни художника: