Зоя Кирнозе - Литература и методы ее изучения. Системный и синергетический подход: учебное пособие

4. Барт Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика / Сост. Г.К. Косикова. – М., 1994.

КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА:рецепция, воздействие, рецептивная эстетика, эстетика воздействия, диалог, текст, произведение, чтение, читатель, реципиент, адресат, эксплицитный, имплицитный читатель, горизонт ожидания, точки неопределенности, незаполненная позиция

«Рецептивная эстетика» (Rezeptionsasthetik) и «эстетика воздействия» (Wirkimgsasthetik) – эстетика диалога между текстом и читателем, обусловившая смену парадигмы в теории литературы второй половины 60-х годов XX века. В основе – взаимодействие условного, вымышленного текста с реальным читателем [228]. В. Изер писал, что лишь прочтение литературного произведения приводит к «ключевому взаимодействию между его структурой и получателем» [229].

С точки зрения системного подхода к литературе рецептивная эстетика подключает подсистему «произведение читатель», фокусируя внимание на механизме работы прямых и обратных связей. Тем самым утрачивает значимость подсистема «автор произведение». История возникновения произведения, его генезис выпадают из поля зрения.

Взаимоотношение «автор традиция», столь значимое для культурно-исторического подхода и герменевтики, в определенной мере утрачивает значение. Рецептивная эстетика отказывается и от пристального изучения соотношения «автор – реальность», оставляя эту проблематику для социологического метода.

Анализ подсистемы «произведение читатель» находится на пересечении герменевтики, формального, социологического и психологического подходов. Симпатии и антипатии читателей – это читательские психологические установки, выведенные вовне и явленные в серии отрицательных и положительных реакций на произведение литературы.

Разрабатывая подсистему «произведение читатель», В. Изер опирается на концепции Ю.М. Лотмана и теорию систем немецкого философа и социолога Н. Лумана (Luhmann Niklas, 1927–1998), автора монографии «Социальные системы» [230]. У Ю.М. Лотмана В. Изер выделяет мысль о произведении как «живом организме», связанном с читателем механизмом обратной связи. Следуя Луману, Изер указывает на «саморегуляцию систем» как основу взаимодействия автора и читателя (110). Формулируя этот пункт, В. Изер вплотную приближается к системно-синергетическому подходу в гуманитарном знании.

Прямая связь в подсистеме «произведение читатель» порождает «эстетику воздействия» (Wirkungsasthetik). В этом случае речь идет о воздействии текста на читателя. Основные положения «эстетики воздействия» разработал В. Изер. Если акцент ставится на обратной связи, то запускаются механизмы «рецептивной эстетики». Ее основные положения были разработаны Х.Р. Яуссом.

«Рецептивная эстетика» и «эстетика воздействия» противостоят имманентной теории литературы. В Германии на рубеже 60—70-х годов XX века сложилась «констанцская школа» (Konstanzer Schule) рецептивной эстетики. С немецкой традицией связана и американская рецептивная критика, изучающая реакции читателя (receptive criticism, reader-response school) [231]. Констанцская школа включала в себя группу теоретиков литературы, историков и философов, объединенных вокруг университета в городе Констанц (Германия). Междисциплинарность – отличительная черта школы. Среди ее представителей литературоведы Х.Р. Яусс (Jauß, H.R., 1921–1977) и В. Изер (Iser, Wolfgang, 1926–2007), философ X. Блюменберг (Blumenberg, Hans, 1920–1996) и др. В рамках школы была подготовлена серия публикаций «Поэтика и герменевтика» (Poetik und Hermeneutik), получившая международную известность.

Идеи рецептивной эстетики возникают в англо-американском и немецком литературоведении в конце 60-х годов XX века. Рецептивная эстетика отталкивается от царивших тогда «эпохальных систем объяснения» литературы» (В. Изер). Представители «констанцской школы» отказывались видеть в произведении словесного искусства «документированное свидетельство» «духа эпохи», отражение социальных условий или выражение авторского невроза [232].

Рецептивная эстетика складывается в притяжении и отталкивании от ОПОЯЗа, Пражского лингвистического кружка, англо-американской «Новой критики» и структурализма. Х.Р. Яусс и В. Изер дистанцируются от понимания произведения как «суммы приемов», от техники «пристального чтения» и имманентного подхода в целом.

Опорой рецептивной эстетики служат философские концепции Э. Гуссерля, идеи феноменологического литературоведения Р. Ингардена, ключевые положения герменевтики. Большое значение для рецептивной эстетики имели философские идеи Г.Г. Гадамера, перенесенные на литературу [233].

«Рецептивная эстетика» нацелена в первую очередь на изучение «литературного опыта» (Erfahrung) читателя. При этом «рецепция» произведения, его «воздействие» на публику соотносятся с литературными «ожиданиями» читателей, с их «предпониманием» жанра, формы и тематики произведения на фоне предшествующей литературной традиции. Большое значение имеет и восходящее к ОПОЯЗу восприятие поэтического языка на фоне «бытового языка» данной эпохи. Очевидно, что с герменевтикой Яусса связывают категории «предпонимания» и «ожидания». К теориям русских формалистов восходит противопоставление поэтического и бытового языка. При этом художественные свойства текста, его «литературность» (P.O. Якобсон) изучаются не прямо, а опосредованно. Их реконструируют исходя из воздействия произведения на читателей. Ставится вопрос об изучении «социологии читательского вкуса».

Труды по эстетике Р. Ингардена являются мостиком между имманентным изучением литературы и рецептивной эстетикой. Воспринимая произведение, читатель «достраивает» его. Такое смысловое «достраивание» Р. Ингарден называет «конкретизацией». Конкретизация представляет собой «…вносимое читателем и не противоречащее произведению дополнение к нему». Обусловленной структурой произведения читательское «дополнение» «…находится уже за пределами произведения…» [234].

Р. Ингардену принадлежит мысль о «множестве… обликов» одного и того же произведения, которое оно «…приобретает… при многократном его чтении» одним и тем же читателем или читателями разных эпох. Множество прочтений объясняется не только социологическими причинами, «…разнообразием способностей и вкусов читателей», а также условий, при которых совершается чтение. Потенциальное множество конкретизаций восходит к «…определенной специфике самого произведения художественной литературы» [235].

Р. Ингарден полагает, что содержанию и форме присущи неустойчивость, неполная названность (поименованность), смысловая неопределенность. В этой неустойчивости, «…в отсутствие окончательной завершенности и неподвижности…», коренится «очарование» литературы [236]. Мысль о «местах неполной определенности» в тексте станет одной из центральных идей рецептивной эстетики.