Зоя Кирнозе - Литература и методы ее изучения. Системный и синергетический подход: учебное пособие

Юрий Сергеевич Степанов

(р. 1930) – лингвист, историк и теоретик культуры, академик РАН. Один из создателей сравнительной концептологии. Его труд «Константы: Словарь русской культуры» посвящен исследованию концептов – «объединяющих идей русской культуры». Концепты «представляют собой в некотором роде « коллективное бессознательное » современного российского общества». При этом особое внимание уделяется «этимологии слов, выражающих данный концепт», а также эволюции концептов в культуре, вплоть до сегодняшнего дня. Концепт может быть воплощен не только в вербальной, но и в изобразительной и других формах.

Литература:

Степанов Ю.С. Методы и принципы современной лингвистики. – М., 1975.

Степанов Ю.С. Константы мировой культуры. Алфавиты и алфавитные тексты в периоды двоеверия. – М., 1993 (совместно с С.Г. Проскуриным).

Степанов Ю.С. Константы: словарь русской культуры. – М., 1997. (2-е изд.– 2001).

Степанов Ю.С. Концепты. Тонкая пленка цивилизации. – М., 2007.

В структуре концепта различимы статичность и динамичность, тезаурусность и субъективность. По словарному значению «концепт» и «понятие» – слова близкие. Так, в «Словаре итальянского языка» Дзингарелли «концепт» (concetto) – это «мысль» (pensiero), «идея» (idea), «мнение» (nozione) [290]. В английских словарях «концепт» – «идея, лежащая в основе целого класса вещей», «общепринятое мнение, точка зрения» (general notion) [291]. В такой трактовке концепт приближается к понятию. В современном французском языке «концепт» также понимается как абстрактная, обобщенная репрезентация объекта [292].

Однако при ближайшем рассмотрении картина утрачивает четкость и однозначность. Концепт перестает казаться единицей словаря-тезауруса. В «Longman Dictionary of Contemporary English» «концепт» определяется как «чья-то идея о том, как что-то сделано из чего-то или как оно должно быть сделано» (someone's idea of how something is, or should be done) [293]. Возникает неожиданное указание на мыслящее лицо, деятеля, обладателя некой идеи и точки зрения. При всей абстрактности и обобщенности этого «некто» (someone) вместе с ним в «концепт» входит потенциальная субъективность. Между тем всякая субъективность противоположна понятию в собственном смысле слова.

Та же самая ситуация наблюдается и во французском языке. Стоит перейти от абстрактного существительного concept к словообразовательному гнезду, как тотчас открывается проективный, порождающий потенциал слова. Сошлемся на сложное существительное concepteurprojeteur, в котором объединяются семы «проектирования» и «порождения».

В русском языке слово «концепт» возникает как транслитерация латинского conceptus, что означает буквально «понятие, зачатие» (от глагола concipere – зачинать) [294]. Ю.С. Степанов подчеркивает, что слова «концепт» и «понятие» сходны по своей внутренней форме. Этимологически «понятие» восходит к глаголу «пояти», что означает «схватить, взять в собственность, взять женщину в жены». Таким образом, понятое, познанное (вспомним библейское выражение «познать женщину») есть нечто взятое и удержанное.

Во внутренней форме слова ощутимы противоположные полюсы динамики (схватывание) и стабильности (удержание). Между этими полюсами и разворачивается концепт. Намеченное здесь раздвоение подтверждают данные других языков. Итальянский глагол concepire связан как с деятельностью воображения (immaginare), так и с mente, т. е. деятельностью интеллекта. Если латинский глагол capire – синоним intellego, то их перевод на итальянский язык допускает как pensare (мыслить, думать), так и progettare – замысливать, планировать, предполагать [295]. Возникает одновременное ощущение устойчивости, глубины (интеллект) и стремительного движения вперед, пробрасывания, проектирования, предполагания (progettare).

Этимологический словарь французского языка указывает на то, что в XV–XVI веках слово «концепт» понималось как «план, замысел, проект» (dessein, projet). Связь между французским concept и латинским conceptus прослеживается следующим образом: «1е fait, de contenir, reunion, procreation». И здесь заметны семантические мотивы синтеза, интеграции, проектирования и творения [296]. Отметим, что глагол concevoir появляется во французском языке около ИЗО года в переводах библейской Книги Иова. В значении «формирования идеи» (formation d’une idee) этот глагол закрепляется во французском между 1190 и 1315 годами [297]. Вновь статический и динамический моменты в концепте объединяются.

Между внутренней формой слова и его базовым значением сохраняется напряжение, которое можно истолковать следующим образом: «концепт» содержит одновременно 1) «общую идею» некоего ряда явлений в понимании определенной эпохи и 2) этимологические моменты, проливающие свет на то, каким образом общая идея «зачинается» во множестве конкретных, единичных явлений.

Концепт – одновременно и индивидуальное представление, и общность. Такое понимание концепта сближает его с художественным образом (символом), заключающим в себе обобщающие и конкретно-чувственные моменты. Смысловое колебание между понятийным и чувственным, образным полюсами делает концепт гибкой, универсальной структурой, способной реализовываться в дискурсах разного типа.

Литературное произведение – диссипативная, открытая саморегулирующаяся структура. Произведение – центральный элемент системы «литература». Как уже отмечалось, теория подобных систем разработана нобелевским лауреатом И. Пригожиным и положена в основу нашей книги. На материале технических наук и антропологии ученый сделал открытие о жизнеспособности и вариативности подобных систем по сравнению с упорядоченными «закрытыми» системами, не способными к коммуникации. «Мы, – пишет И. Пригожин, – рассматриваем человеческие системы не в понятиях равновесия или как «механизмы», а как креативный мир с неполной информацией и изменяющимися ценностями, мир, в котором будущее может быть представлено во многих вариантах. Социальная проблема ценностей в широких пределах может связываться с нелинейностью. Ценности – это коды, которые мы используем, чтобы удержать социальную систему на некоторой линии развития, которая выбрана историей. Системы ценностей всегда противостоят дестабилизирующим эффектам флуктуации, которые порождаются самой социальной системой, это и придает процессу в целом черты необратимости и непредсказуемости» [298]. Мысль И. Пригожина о ценностях как кодах, удерживающих систему на «некоторой линии развития», выбранной историей и противостоящей дестабилизирующим эффектам флуктуации, вводит проблематику «смысла».

Процитированный фрагмент статьи И. Пригожина заставляет задуматься о том, что и литературу можно представить в виде системы ценностей, состоящей из произведений литературы и художественных текстов и возвышающейся над нею системы ценностных кодов, единых для культурной традиции. В культурной коммуникации традиция, будучи общей для автора и читателя, создает возможность понимания смысла произведения литературы читателем, и она же обеспечивает последнего набором кодов-критериев, которыми он может воспользоваться, чтобы из множества текстов выделить корпус произведений художественной литературы. В качестве такого кода и может быть назван концепт.