Владимир Никонов - География фамилий

Зато автору посчастливилось неожиданно обнаружить их мощный ареал на Севере. В фондах Вологодского архива севернее, северо-западнее, северо-восточнее Белого озера, в бывшем Шольском р‑не и соседних с ним, фамилии на ‑ичев часты, как нигде (подробнее в главе о вологодских фамилиях) [93] Архив Вологодской обл. Ф. 961‑Р. №359. . Даже в Усть-Кубенском р‑не (на восточном берегу Кубенского озера) носители фамилии на ‑ичев составляют около 80 человек на тысячу жителей; восточнее Вологды они гораздо реже.

‑ичкин , ‑очкин . Центр сгущения фамилий этого типа (впервые его указала М. Н. Морозова) почти совпадает с фамилиями на ‑ичев , максимальна частота в тех же районах Калужской, Тульской и Орловской областей (1952—1958 гг.) — 31 человек на 1 тыс. жителей [94] Архив Орловской обл. Ф. 3037, 3038, 3048, 3348, 3358. . В окружающих районах частота их гораздо ниже, размеры ареала скромнее, чем у фамилий на ‑ичев ; в бывшем Мещовском у. Калужской губ. 1924 г. — все еще 17 человек на 1 тыс. жителей [95] Архив Калужской обл. Ф. P‑79. Оп. 1. №98. , а к востоку, наоборот, они резко исчезают. По происхождению эти фамилии — отчества от иронично-ласкательных имен, чаще — от канонических (Афоничкин, Борисочкин, Савочкин, Фомочкин), реже — от неканонических (Звездочкин, Ниточкин). Явно, что именования в форме Афоничка, Ниточка на этой территории были излюбленными, но почему — неизвестно. Вероятно, они поздние, но датировка загадочна, как и причина. На других территориях они редки.

‑сков (Земсков, Городсков, Донсков, Шатсков, Сотсков и др.). Все фамилии образованы от наличных именований на ‑ский ( ‑ской ). О них Б.‑О. Унбегаун заметил: «нередки у донских казаков» [96] Unbegaun В.‑О. Structure des noms de famille russes // IIIᵉ Congrès international de Toponymie et d’anthroponymie. Louvain, 1951. T. II. P. 436. ; позже донские примеры фамилий собрал Л. М. Щетинин [97] Щетинин Л. M. Имена и названия. Ростов, 1968. С. 149. , у яицких (уральских) казаков их нашел Н. М. Малеча, ценные исследования которого ждут публикации. Эта модель характерна для пограничных областей, например по «засечной черте» XVII в.: Симбирск—Шацк—Белгород. Возможен прямой перенос из этих районов на Дон, на Яик: Петр I в 1695 и 1708 гг. переводил из-под Симбирска казаков в Азов и на Медведицу, формируя донское казачество [98] Никонов В. А. География фамилий Поволжья // Ономастика Поволжья. Саранск, 1976. Т. 4. С. 140. . Фамилия Гребенсков указывает на гребенское казачество, которое в XIX в. переселилось с Дона на Кубань и Терек.

‑ицын . Всюду можно встретить фамилии Лисицын, Курицын, но суффикс ‑ица , некогда очень продуктивный, ныне архаичен. А на Севере фамилии от основ, образованных им, в 10 раз чаще, чем где-либо, так как мужские нецерковные имена с этим формантом там нередки и в XVII в. От них — Губницын, Доильницын, Дряхлицын, Коробицын, Наговицын, Репницын, Телицын, Чицын, Шипицын и др. В Шенкурском у. в 1897 г. зафиксировано 1556 носителей фамилии, образованной по этой модели [99] Архив Архангельской обл. Ф. 6. .

‑утин . Фамилии этой модели «северны», как и на ‑ицын : в 1887 г. — в Онежском у. — Орютин, Панютин, Парутин, Торутин; в Шенкурском у. — Кошутин, Малютин, Лешутин; в Мезенском — Личутин. Имя Лабута у ненцев привела Л. В. Хомич [100] Хомич Л. В. Проблемы этногенеза и этнической истории ненцев. Л., 1976. С. 119. ; в документах XVI в. на Севере встречаем имена Волдута, Кошута, Офута; А. А. Шахматов указывал на формы Машута, Мишута, Федута в двинских грамотах XV в., образованных от канонических личных имен [101] Шахматов А. А. Исследование о двинских грамотах XV в. СПб., 1903. С. 120. . Высказанное мной предположение о приходе суффикса из польского языка (малютка, личное имя Малюта) [102] Никонов В. А. Поиски системы // Этимология. М., 1963. С. 226. доказано, но в польском он не первичен, а, очевидно, заимствован из литовского. На Север формант ‑утин принесен не через Москву, а через Псков и Новгород.

Из многих других региональных моделей в основах фамилий укажем на такие, как ‑ихин в с. Шишкеев (Мордовская АССР) — Волчихины, Глазихины, Гусихины, Мочалихины, Муравьихины, Шутохины; отметим, что рядом в большом с. Гумны нет ни одного человека с фамилией, образованной по такой модели; фамилии с формантом ‑ачев встречаются в с. Трофимово Орловской обл.: Климачевы, Грудиничевы, Головачевы. Фамилии изобилуют производными формами личных имен ( ‑агин , ‑ыгин , ‑илин , ‑ухин , ‑ушин , ‑аков , ‑анов , ‑имов , ‑ишев и др.) — богатейший источник по истории русского словообразования.

Понятна региональность проникновения форм иноязычного происхождения. Шире и дальше всех продвинут составной формант ‑енков из украинского (ср. рус. ‑енок : львенок, утенок), господствующий во всех восточных областях Украины и Белоруссии. Его размещение превосходно показали картографически и статистически Ю. К. Редько по Украине [103] Редько Ю. К. Сучасні українські прізвища. Київ, 1966. и Н. В. Бирилло по Белоруссии [104] Бирилло Н. В. Белорусская антропонимия. Минск, 1969. , но, по-видимому, работая независимо друг от друга, они упустили важную черту: формант ‑енко имеет общую восточную границу, никак не связанную с современным распространением обоих языков.

Прямое продолжение этого — распространение фамилий ‑енков в РСФСР, дооформленных суффиксом русских фамилий (есть и немало ‑енко ). В Псковской обл. этот поток шел с юга, поэтому в южных районах они чаще: в Куньинском (1930 г.) они охватывали 5% населения (Власенков, Гавриленков, Павлюченков, даже Поварищенков и Шляхтенков). Совсем не случайно пскович по рождению Вениамин Каверин дал героине своего романа «Два капитана», коренной псковитянке, фамилию Власенкова. Еще больше фамилий этого типа в Брянской, Белгородской, Курской, Воронежской областях, и даже в Орловской и Курской они составляют 1—4% населения, Широко распространились они и на юго-восток — через Тамбовскую и Ростовскую области на Саратовскую, Волгоградскую и Краснодарский край. Характерны колебания формантов: в документах Идрицкого р‑на Псковской обл. наряду с ‑енков обычны и ‑енок (Борисенок, Егоренок, Сергиенок, Финаженок и др.); в документах 1914 г. по Воронежской губ. заурядны записи: Евдокия Репченко покупает землю у Ивана Репченкова [105] ЦГИА. Л. Ф. 1290. Оп. 7. №85. Л. 115. , Михаил Резниченков — у Павла Резниченко [106] Там же. №101. Л. 294. .

Из иного источника проникла в Псковскую обл. модель фамилии на ‑айлов (например, Пошибайлов в Дедовическом р‑не), а именно из литовского языка (ср. Гржимайло).

На Вятке и Каме нередки фамилии на ‑егов , ряд примеров привели Г. А. Архипов и А. С. Кривощекова-Гантман [107] Архипов Г. А. Фамилии, образованные от удмуртских слов // Вопр. финноугроведения. Саранск, 1975. Вып. 6; Кривощекова-Гантман А. С. Фамилии как источник истории языка и его носителей // Актуальные проблемы лексикологии и лексикографии. Пермь, 1972. С. 250. . В них древен суффикс пермских языков (удмурт. ‑ег , коми ‑ог : Гачегов — гачег , «бобр»; Мошегов — мош , «пчела»; Шудегов — «счастье»; Рочегов — роч , «русский»; Чечегов — чечег , «трясогузка» и др.), относимый Б. А. Серебренниковым к общеуральскому суффиксу отглагольных имен [108] Серебренников Б. А. Историческая морфология пермских языков. М., 1963. С. 154, 167. . Суффикс давно мертв, и основы многих фамилий этой модели неизвестны.