Виктор Шнирельман - Арийский миф в современном мире

В этой весьма неудобоваримой статье, где перепутано все, что только можно перепутать, и эта невообразимая смесь снабжена эзотерическим комментарием, автор обращался к излюбленной у эзотериков идее смены рас. Там говорилось о том, что глубокие знания о социальных явлениях и математике имелись едва ли не в неолите, что именно в ту эпоху распространилась первая мировая религия, чьи центры и фиксировались мегалитическими сооружениями. Оперируя поистине глобальными масштабами, автор рисовал глубокий экологический кризис, отмечавшийся в эпоху мезолита. Носителями творческого начала той эпохи он в соответствии с эзотерическими взглядами сделал уже не «семито-хамитов», а «негроидов», якобы создавших капсийскую культуру, захвативших колоссальную территорию от Европы до Северной Африки и Средней Азии и оттеснивших «индоевропейцев» на далекий север. Якобы с этой целью «негроиды» прибегли к сильнейшей магии, что и помогло им создать огромную империю. Но затем «нордическая раса» собралась с силами, отвоевала свои былые рубежи и разнесла по миру мегалитическую культуру. Тем самым она якобы спасла человечество от кризиса, причем ей предстоит повторить это сегодня при смене эры Рыб эрой Водолея. Якобы русские являются представителями именно этой традиции.

«Нордический тип» автор вел от кроманьонца, все еще сохранявшего некоторые неандертальские соматические черты. Мало того, он высказывал догадку о том, что по своему интеллекту неандерталец превосходил кроманьонца. Он предполагал, что именно неандертальцы могли быть носителями Примордиальной традиции, что в свое время они якобы скрылись в подземной стране и с тех пор управляют миром оттуда. Лишь в моменты глубоких кризисов они якобы появляются на поверхность и помогают человечеству выжить, находя для него новые способы существования. Автор настаивал на том, что именно от этих культуртрегеров и происходит «нордическая раса», которая разнесла мегалитическую религию и технику по всему свету. Что же касается происхождения мегалитов, то автор связывал их с подземными жителями, «белокурыми гигантами» – асами, или асурами, которые спасли человечество от гибели и призваны повторить этот благородный подвиг в преддверии близящейся эры Водолея (Скуратов 1995). В этих построениях нетрудно обнаружить отзвуки эзотерических представлений об «антропогенезе», получавших в те годы популярность в кругах творческой интеллигенции.

Комментарий редакции завершался следующим пассажем: «Мы горды тем, что сакральным центром для русской традиции является мегалит на венетском (ныне, увы, немецком) острове Рюген – белгорючь камень Алатырь. Именно русский народ дольше всего сохранял данную асурами традицию – крестьянскую религию» (Национальная демократия 1995, № 1: 28–29, 34–36).

Очевидно, сознавая высокую проблематичность своей конструкции и ее полное несоответствие своим собственным призывам избегать мифологизации истории, Иванов опубликовал эту статью под псевдонимом Л. Скуратов. Он подавал эти весьма эксцентричные взгляды как шутку и, возможно, действительно высмеивал претящие ему эзотерические концепции, в которых усматривал руку масонов (Иванов 2007: 284–304). Однако к некоторым из изложенных взглядов, связанных с распространением археологических культур и сменой рас, автор относился вполне серьезно и даже счел возможным переиздать кусок из этой работы в своей недавней книге (Иванов 2007: 173–188).

К таким историческим экскурсам прибегали многие русские радикалы в своем искреннем стремлении создать новый националистический миф для русского народа, способный помочь ему преодолеть тяжелый психологический кризис переломных 1990-х гг. Так, главный редактор журнала «Национальная демократия» В. Колосов высоко оценивал роль мифа, делающего жизнь осмысленной, и противопоставлял его хаосу, в котором простой человек не смог бы выжить (Колосов 1995: 6). Похоже, той же позиции до сих пор придерживается большинство современных лидеров русского национального движения, чем и объясняется всплеск исторического мифотворчества, происходящий в течение последних 25 лет. А такое мифотворчество не могло избежать ксенофобии.

Действительно, списывая все беды России на счет «чужаков», Иванов видел путь к «освобождению» в пробуждении у русских «арийского (нордического) сознания» и их возвращении к «арийскому мировоззрению». В этом ему мешало христианство с его «семитским богом». Примечательно, что это вело его не к полному отрицанию христианства, чем увлекаются многие неоязычники, а к стремлению вернуть его к истокам, которые он находил не в иудаизме, а в зороастризме (Иванов 2007: 143). Иными словами, речь могла идти об «арийском христианстве», которое, как мы знаем, пытались выработать некоторые германские шовинисты в 1920 – 1930-х гг. Впрочем, кляня «иудаизированную цивилизацию», Иванов ждал прихода альтернативной религии «из предыдущего арийского цикла», и «арийское мировоззрение» представлялось ему много важнее христианства (Иванов 2007: 320) 138. Действительно, для Иванова проблема христианства была далеко не определяющей. Он был склонен к гораздо более глобальным обобщениям и в соответствии с манихейскими принципами зороастризма пытался рисовать историю человечества как бесконечную борьбу Добра и Зла, представленных соответственно «арийцами» и «семитами». Но, в отличие от многих почвенников, он отрекался от ориентации на Север и хотел смотреть на Юг (Иванов 2007: 321). Правда, он не пояснял, что под этим понималось.

Впрочем, в начале XXI в. Иванов как будто бы радикально изменил мнение о мировой конфронтации. Развивая свою любимую идею о связи религии с расой, он нарисовал оппозицию, включающую, с одной стороны, протестантизм вместе с мусульманством, а с другой – католицизм вместе с православием. Он всерьез доказывал, что речь идет о противостоянии не только религий, но и стоящих за ними расовых типов. Якобы за союзом католицизма с православием скрывается особая цивилизация, которую он называет «цивилизацией Мадонны». Беда лишь в том, сетовал он, что католики и православные еще не осознали этого единства (Иванов 2007: 411–413, 427–429). Однако жизнь не оправдала его ожиданий, и в 2005 г. он был вынужден признать, что католики предпочли сближаться с протестантами, а не с православными. Иными словами, выдуманная им «православно-католическая раса» исчезла столь же стремительно, как и появилась. Все это говорит о том, что в построениях такого рода идеологов термин «раса» далек от своего биологического значения и используется для обозначения точек конфликта (реального или надуманного), чтобы его усилить, придав ему биологическое, то есть фактически неизменное, измерение.