Виктор Шнирельман - Арийский миф в современном мире

Связывая цивилизацию с расселением ариев во 2-м тыс. до н. э., автор сознательно скрывает от читателя, что к тому времени в течение более тысячи лет в Египте и Передней Азии цивилизации уже имелись: они были созданы отнюдь не индоевропейцами и возникли задолго до них, а затем успешно развивались параллельно с индоевропейскими, обмениваясь с ними культурными достижениями. Разумеется, автор скромно умалчивает и о доколумбовых цивилизациях Мезоамерики и Южной Америки, и о цивилизациях Тропической Африки. Правда, научная этика не позволяет ему замолчать тот факт, что цивилизация («хараппская») существовала в долине Инда в Южной Азии задолго до прихода туда индоариев. Он об этом упоминает, но забывает сказать о том, что, по мнению ряда специалистов, индоарии немало почерпнули из культурного наследия своих предшественников, потомки которых отнюдь не были лишь пассивными реципиентами 181.

Правда, представляя «ариев» создателями древнейшей цивилизации, Буровский поясняет, что речь идет о его собственном понимании «цивилизации», но в чем заключается это понимание, для читателя остается загадкой. Далее, объявляя этих «ариев» культуртрегерами и цивилизаторами, автор вынужден признать, что, например, персы заимствовали клинопись у народов, которые к тому времени пользовались ею веками и даже тысячелетиями. Он лишь забывает сообщить, что и знания алфавитной письменности пришли из семитского мира. Наконец, если автор настаивает на своем оригинальном определении цивилизации и относит ее начало к 2-му тыс. до н. э., то как он может писать о «европейской цивилизации ледникового периода»?

Пытаясь изобразить индоевропейцев исконными и постоянными цивилизаторами, автор опрометчиво утверждает, что якобы случаи, когда бы те оказывались покоренными иными народами, неизвестны 182. Ну, помилуйте, а арабские завоевания VIII в., раздвинувшие зону арабского влияния или, местами, господства от Испании на западе до Центральной Азии и Синда на востоке? А сменившие их тюркские нашествия, одно из которых привело к завоеванию тюрками всей территории Византии, а другое включило в их империю огромные территории Южной Азии? А Хазарский каганат, распространивший свою власть на некоторые племена восточных славян? А вхождение Балкан в состав Османской империи? И, наконец, уж и вовсе хрестоматийный пример Золотой Орды, чье господство в Восточной Европе отдельные авторы до сих пор называют «игом»? Причем заметим, что речь идет о целых группах населения, говоривших на тех или иных индоевропейских языках, которые порой на несколько столетий оказывались под пятой иноземных завоевателей.

Столь же голословны рассуждения автора о якобы непроходимых социально-культурных различиях между индоевропейцами и другими древними народами Передней Азии. Ведь специалисты давно установили типологические сходства местных древних обществ, независимо от их этнолингвистического состава. И уж вовсе неверно, что иные народы, кроме индоевропейцев, не совершали далеких переселений. А как же с упомянутыми выше арабами и тюрками? А как с миграцией банту в Африке? Или атапасками в Северной Америке? Или австронезийцами в Океании? Кстати, будучи заворожен феноменом миграции, автор слабо учитывает такой распространенный процесс, как смена языка, в результате чего местное население могло переходить на какой-либо индоевропейский язык, сохраняя верность своей традиционной культуре. Ведь именно так бывшие индоевропейцы переходили на тюркские языки в Центральной и Малой Азии или на юге Восточной Европы. Кстати, с этим и связан феномен значительной культурной вариативности и отсутствия жесткой связи между языком и культурой.

И не одни только «арии» разносили по миру навыки раннего земледелия, скотоводства и металлургии. Гораздо больший вклад в это внесли совсем другие группы, но автор как будто бы этого не замечает или попросту не желает знать. И совершенно напрасно он называет христианство «очень арийской религией», пытаясь всячески оторвать его от очевидных иудейских корней. Как мы видели, такие попытки делались неоднократно и, что немаловажно, отражали антисемитские настроения их любителей 183. Весьма однобоко выглядит и стремление автора отдать «ариям» пальму первенства в создании монотеизма. Даже если оправдается гипотеза о том, что главная заслуга в этом принадлежала Зороастру, речь может идти только о небольшой части индоевропейцев (об иранцах), ибо все остальные в ту эпоху продолжали оставаться язычниками и приняли монотеизм много позже и совсем из иных источников.

Столь же неправ автор, лишая ислам научных и культурных заслуг, – достаточно сказать, что он полностью игнорирует достижения средневековых исламских мыслителей, сыгравшие немаловажную роль в становлении европейской науки. Например, мы до сих пор пользуемся арабскими цифрами. Таких примеров недостаточной компетентности или сознательной забывчивости автора можно привести немало. Вместе с тем и так ясно, что показать, где автор неправ, оказывается, вопреки его собственному мнению, весьма просто.

Впрочем, отдавая ему должное, нельзя не признать, что его книга во многом в лучшую сторону отличается от работ презираемых им дилетантов. Тем досаднее противоречия и неточности, снижающие полезность книги. Так, автор убежден в том, что якобы Блаватская позаимствовала идею «полярной прародины» у индийского мыслителя Тилака. Но, на его беду, русская основоположница теософии умерла за несколько лет до того, как у Тилака возникли такие идеи. На удивление, автор считает Г. Вирта «серьезным ученым», скрывая от читателя, как тот всеми силами пропагандировал поддельную хронику «Ура Линда» 184. Да и вклад Вирта в сложение расовой теории автор излишне преувеличивает: сложилась она задолго до него и благодаря стараниям совсем других мыслителей; да и в нацистской Германии было кому ее развивать и без Вирта.

Автор, разумеется, прав в своей критике расистских и нацистских построений, однако некоторые из таких представлений он, к удивлению, и сам разделяет. Речь идет о якобы делении человечества на «виды», о вреде смешанных браков и о наличии неких «мохнатых людей», происходящих якобы от скрещения современного человека с неандертальцем. Примером таких людей автор называет айнов острова Хоккайдо. Все это не соответствует действительности и является странной попыткой возродить взгляды XIX в., давно опровергнутые и отвергнутые специалистами. Что касается айнов, то ошибочность взглядов автора я могу засвидетельствовать лично, основываясь на моих многочисленных встречах с айнами, а также на моих этнографических исследованиях в северной части тихоокеанской дуги (Хоккайдо, Дальний Восток, Камчатка, Аляска), где аборигены отличаются весьма сходными физическими чертами.