Карбарн Киницик - Стивен Эриксон Кузница Тьмы

- Знаю.

Ферен не знала, возможно ли убить Азатенаю, но намеревалась попробовать. Она надеялась, что ведьма бродит неподалеку, как в прошлую ночь, ведь Ферен не хотелось вышибать каждую дверь в треклятых трущобах. Довольно с нее ощущать себя использованной! Азатенаи не понимают собственности - даже Гриззин Фарл вломился в мир ее тайн и пусть он смеялся, желая смягчить обиду, обида осталась.

Она испытала прикосновение мертвой Тел Акаи и получила шрам от проклятия ведьмы. Заслужила право ответного удара.

Она знала, что делает; знала ценность гнева и как он способен вытравить все прочие чувства. Во гневе ей не нужно думать о ребенке внутри, думать об Аратане и о том, что она - и Драконус - с ним сделали. Не нужно думать о страданиях, причиненных родному брату. Такова прелесть насилия, оно начинается не в миг физического нападения, но раньше - в думах и замыслах, в буре обид и злости. Ярость манит к себе насилие, походя на "песни призыва-ответа" отрицателей.

Она ехала через селение, через холодный утренний воздух, пользуясь, как делали они давеча, провалами в стенах, направляясь к пруду с уродливой статуей и бездонной водой. Но ведьму она не нашла. Нет, там поили лошадей Виль и Галак.

Услышав стук копыт, мужчины обернулись. Улыбки разбили в ней ярость, она помчалась к ним, словно выезжала из-под облака.

Всю прошедшую ночь Ринт не спал; слушая жалобные бормотания спавшего по ту сторону костра Аратана - и тихие рыдания Ферен чуть ближе - он думал, не убить ли лорда Драконуса. Один удар ножом в горло... вот только, похоже, мужчина этот никогда не спит. Снова и снова Ринт открывал глаза и отыскивал одинокую фигуру, видя, что тот неподвижен, видя лишь странно непроницаемый силуэт.

Дрожа под мехами, Ринт начинал верить в силу Ночи, в непобедимое дыхание Матери Тьмы. Где бы ни садилось солнце, там встает Она, словно связанная грубыми законами вселенной. Она уже не Тисте. Даже титул богини кажется жалким и бледным, чтобы передать нынешнюю ее сущность.

Он не понимал, как смертному свершить такое путешествие, стать чем-то иным. Но, ясное дело, она сумела. Лорд Драконус стоил с ней рядом и, как подозревал теперь Ринт, как-то связан с силой своей любовницы.

Азатенаи встречали Драконуса прямыми взглядами, словно равного, а иногда и с почтением. Сюзерен Ночи: он и раньше слышал такое прозвание Драконуса, но среди Тисте оно не было популярным. Всех раздражали вытекающие из него допущения, сердила неподобающая дерзость. Ну, как понял Ринт, они были глупцами, насмехаясь над притязаниями Драконуса и его титулом. Так или иначе, он наделен властью, жестоко реальной и глубоко опасной.

Ринт уже не сомневался в том, что Драконус представляет угрозу. Знать была права, боясь Драконуса и его влияния при дворе. Она была права, желая его изгнания или хотя бы разоблачения, отставки и ссылки.

Много месяцев назад агенты Урусандера пришли в деревни Пограничья. Они раскрыли свои аргументы - нужно, чтобы у Матери Тьмы был супруг, а не консорт, и выбор очевиден: Урусандер из рода Вета, командир Легиона. Но агенты мало преуспели среди погран-мечей. Их цель влекла возможность конфликтов, а мечи исчерпали жажду войн. Эти озлобленные глупцы уехали разочарованными.

Ринт знал, его мнение имеет некоторый вес в свободном совете народа, и поклялся: в следующий раз, если прибудут агенты, он скажет слово в их поддержку. Драконусу нужно уйти. Еще лучше, если кто-то его убьет, остановив на опасном пути к высшей власти.

В этой поездке он повидал достаточно, чтобы выбрать сторону Урусандера. Хунн Раал и сотоварищи не просто ослеплены личными амбициями, как подумали его соплеменники. Нет, в следующий раз всё будет иначе.

Когда Драконус объявил, что контракт завершен, что лорд доволен, Ринт с трудом скрыл облегчение. Теперь можно забрать Ферен подальше от всего этого: от жестоких нужд господина и жалких похотей господского сына. Они сопроводят Раскана до Абары Делак, он заслужил - не вина Раскана, что тот служит зверю.

Теперь они смогут покинуть земли Азатенаев.

Он скакал быстро, торопясь нагнать сестру, однако обнаружил, что страхи его необоснованны. Того лучше, нашел ее в доброй компании.

- Я не всегда жестока.

Раскан резко повернулся, услышав ее слова. Седло выскользнуло из рук, он попятился. - Нет, - простонал он. - Уходи.

Но Олар Этиль подошла ближе. - Твой огонь нездоров. Позволь мне его притушить. Позволь исцелить тебя.

- Прошу, - взмолился он.

Однако его отказ был воспринят как приглашение. Она протянула руки и сжала голову падающего на колени Раскана. - Яды желаний - самые опасные. Я могу тебя исцелить, прекратить муки. - Она чуть помолчала. - Мне это доставит удовольствие. Такое, какого ты вообразить не можешь. Ты мужчина и не можешь знать, что такое быть ублаженным - не в течение нескольких одышливых вздохов, единственно вам позволенных. Нет, это долгий прилив наслаждения женщин и... ах, страж ворот Раскан, этого я ищу и это могу предложить тебе.

Сжимавшие его голову ладони казались холодными и мягкими, пухлыми и податливыми; они словно припаялись к коже, влились в кости, пальцы прошли сквозь виски. Жар мыслей исчез при первом касании.

- Открой глаза, - велела она.

Он выполнил приказ и увидел лишь ее голый живот. Он заполнял все поле зрения.

- Отсюда ты вышел, Раскан.

Он смотрел на рубцы, он хотел отвернуться, но она держала крепко. Он потянулся, чтобы оторвать руки, но обнаружил лишь запястья - остальное вошло в него, приросло к костям. Охваченный ужасом, он проследил пальцами гладкий переход от ее запястий к своей коже.

Она подтащила его ближе к животу. - Поклонение - странная штука. Оно ищет... сытости. Без этого не будет откровения. Когда ты стараешься, я наполняюсь. Когда ты сладостно сдаешься в плен, я радуюсь твоему дару. Другие божества тебе не нужны. Теперь лишь я твоя богиня, Раскан, и я приглашаю тебя внутрь.

Ему хотелось кричать, но звуки не вылетали из горла.

Она прижала его лицо к животу и он ощутил, как все шире раскрывается шрам. Кровь оросила щеки, потекла меж губ. Подавившись, он попытался вздохнуть. Но легкие заполнила жидкость. Он ощутил, как она заталкивает голову в живот, края разреза сомкнулись на шее. Тело его содрогалось, но власть женщины была абсолютной, даже когда рана начала закрываться, перерезая шею.

Он прекратил бороться. Он мешком повис в ее хватке. Кровь струилась по груди.

Через миг, издав едва слышный всхлип, тело отвалилось. Но сам он остался поглощенным плотью, слепым. В эти последние мгновения осознанности он ощутил пресыщение и познал его полностью. Благословение богини - радость заполнила его естество.

Олар Этиль утерла кровавые руки о растянутый живот, перешагнула обезглавленное, сжавшееся у ног тело.