Владимир Даль - О НАРЕЧІЯХЪ РУСКАГО ЯЗЫКА.

М. А. Максимовичъ («Начатки Русск. Филол.» 1848), устраняетъ языкъ южно-рускій, дѣлитъ сѣверный на велико- и бѣлоруское наречія, а великоруское (или сѣверно-руское) основательно на четыре наречія: сѣверо-восточное, гдѣ окаютъ, 1) верхне-руское или новгородское, 2) нижне-руское или суздальское; южное, гдѣ акаютъ: 3) средне-руское или рязанское, и 4) московское, сдѣлавшееся общимъ или образцовымъ.

Почти все, что́ М. А. Максимовичъ говоритъ объ этомъ распредѣленіи наречій, вѣрно: онъ владѣетъ завидною способностью схватывать по немногимъ даннымъ отличительные признаки наречій и подводить ихъ подъ граматическія правила; у меня данныхъ много, есть замѣтки и образцы наречій почти всѣхъ уѣздовъ, не только каждой губерніи, я рѣдко затрудняюсь узнать, по говору, родину крестьянина, не только по четыремъ главнымъ наречіямъ, но и нѣсколько ближе или точнѣе, но я не сумѣю привести примѣтъ этихъ подъ общія граматическія правила.

1) Въ верхне-рускомъ, говоритъ М. А., господствуетъ новгородское, о́кающее, принимающее ѣ за тонкое и (какъ въ малорускомъ) и опускающее въ третьемъ лицѣ глаголовъ окончаніе на т; онъ возьме́, хо́ди, лю́би (вопреки Надеждину).

2) Нижне-руское, или суздальское, окаетъ, не ставитъ и вмѣсто ѣ, не обращаетъ окончанія родительнаго падежа аго, его въ аво, ево (?).

3) Средне-руское наречіе, продолжаетъ М. А., обращаетъ о безъ ударенія въ дебелое а, а букву г въ латинское h, какъ и въ бѣло- и малорускомъ; в остается мягкимъ, не произносится какъ ф ; въ глаг. 3 л. вмѣсто тъ ставитъ ть ; вмѣсто прибавочной частицы ся, употребляетъ си; вмѣсто о, въ глаголахъ, ы (мыю, крыю); но не дзекаетъ, чѣмъ отличается отъ наречія бѣлорусовъ.

4) Московское наречіе обращаетъ о безъ ударенія въ легкое а.

Здѣсь должно сдѣлать слѣдующія замѣчанія: 1) Въ новгородскомъ наречіи опущеніе тъ въ 3 л. глаголовъ не только не есть общее правило, но довольно рѣдкое, хотя и весьма замѣчательное исключеніе. 2) Въ суздальскомъ наречіи, вообще въ окончаніи прилагательныхъ, буква г произносится какъ в; напротивъ г произносятъ какъ оно пишется также въ видѣ изъятія, въ нѣкоторыхъ мѣстностяхъ сѣвернаго, новгородскаго говора (о чемъ будетъ говориться ниже); но признакъ этотъ, относимый М. А. Максимовичемъ къ суздальскому наречію, принадлежитъ собствено южному, рязанскому.

Противъ самаго распредѣленія этого можно только замѣтить, что здѣсь недостаетъ наречій: смоленскаго, сибирскаго, новоросійскаго, донскаго; что названія верхне-, средне- и нижнеруское сбивчивы и не совсѣмъ удобны. Впрочемъ, сибирское поименовано въ полнаречіяхъ, и, можетъ-быть, это правильнѣе.

Обращаюсь къ изложенію своего взгляда на великорускія наречія, который, впрочемъ, только дополняегъ болѣе или менѣе положенія Н. И. Надеждина и М. А. Максимовича.

Огромность пространства, на которомъ говорятъ рускимъ языкомъ, однообразіе его и постепенность оттѣнковъ въ наречіяхъ къ предѣламъ государства, заставили было меня нѣкогда подозрѣвать въ дѣлѣ этомъ какой-либо общій законъ, а именно: въ восточныхъ языкахъ господствуютъ гортанные звуки, гласныя а, о, у не такъ рѣзко одна отъ другой отличаются и нерѣдко обращаются въ полугласныя; въ западныхъ находимъ полнозвучіе гласныхъ, есть придыханіе (h), есть иногда и носовые звуки, жесткость согласныхъ смягчается; на сѣверѣ много жесткихъ и сиплыхъ согласныхъ буквъ, много растянутыхъ двугласныхъ (гласныхъ сложныхъ); къ сему, казалось мнѣ, можно примѣнить и говоръ разныхъ концовъ Росіи; но это была мечта. Въ этомъ отношеніи можно только развѣ допустить, что пензенское и вятское уо, вмѣсто о, должно быть чудскаго происхожденія; что тутъ и тамъ осталось въ оборотѣ нѣсколько словъ, принадлежащихъ языку обрусѣвшаго племени; что по западной границѣ нашей сосѣдніе языки остались не вовсе безъ вліянія на рускій; всѣ остальные оттѣнки выработались, отъ неизвѣстныхъ причинъ, дома; вѣроятно, это въ связи съ обрусѣніемъ разныхъ чудскихъ племенъ, составлявшихъ самую значительную часть населенія Росіи; но оговоримся и тутъ: вслушиваясь въ языки этихъ народовъ, напримѣръ въ корельскій, мордовскій, чувашскій, и прислушиваясь къ искаженному рускому говору тѣхъ изъ нихъ, кои еще не вовсе обрусѣли, не находишь никакой связи между симъ обстоятельствомъ и мѣстнымъ рускимъ наречіемъ. Такъ, напримѣръ, у чувашъ нѣтъ буквъ: б, г, д, ж, з, ц, а вмѣсто ихъ: п, х, т, ш, с, ч; также вм. ѳ, ф, у нихъ хв, х; но хо́тны , то́пры, шиво́й, сола́, чаръ , Хве́доръ, Хили́пъ (годный, добрый, живой, зола, царь, Ѳедоръ, Филипъ) говорятъ только плохо знающіе по-руски, обрусѣвшіе же отстаютъ вовсе отъ этого произношенія, вполнѣ принимая мѣстный говоръ, въ которомъ нѣтъ и слѣдовъ чувашскаго. Поблизости татаръ, калмыковъ, болгаръ, грековъ, армянъ и другихъ инородцевъ, даже около нѣмецкихъ переселенцевъ, рускіе переняли отъ нихъ нѣсколько словъ или оборотовъ; но это вліяніе довольно ничтожно. Молдаване говорятъ: понеси лошадей; вилы распоролись; канатъ улопався; и тверскіе корелы ломаютъ веревку и гнутъ дышло; сосѣдніе съ башкирами и киргизами русаки бесѣдуютъ съ ними на какомъ-то условномъ языкѣ, гдѣ слышишь: баранчукъ (ребенокъ), марушка, марджа (марья, руская баба), кургашъ и курпячъ (ягня), мазарки (могила), маханъ (конина), шара́бара (хламъ), калта́ (сума) и пр., хотя часть этихъ словъ и не татарскія, а калмыцкія. Залѣскій край, на востокъ отъ Москвы, безспорно весь населенъ былъ разною чудью; Владиміръ-Залѣскій, какъ Переяславъ, Стародубъ-на-Клязмѣ, Галичъ, Звенигородъ,— всѣ названія эти перенесены съ юга, при основаніи на занятыхъ мѣстахъ новыхъ городовъ; это могло бы послужить поводомъ для приписанія восточнаго наречія вліянію чуди; но самое близкое къ нему, по говору, сѣверное, и также о́кающее, жило искони, а на югъ отъ Москвы акающія наречія также образовались при обрусѣніи чудскихъ же племенъ. На чемъ основано это столь существеное различіе? Почему сѣверовосточная обрусѣлая чудь о́каетъ , и весь край этотъ строитъ губы кувшиномъ, а весь югозападъ (и отчасти юговостокъ) а́каетъ , почему населеніе это и зовутъ зѣворотымъ и полоро́тымъ?

Въ мѣстахъ, гдѣ половина мужскаго населенія постоянно бываетъ въ заработкахъ на чужбинѣ, народный говоръ постепенно сглаживается и поддерживается почти только бабами. Нѣкоторыя измѣненія въ говорѣ вводятся и обыкомъ или модой: напримѣръ, шепелянье уралокъ, шиканье самарокъ, вычурное произношенье ржевокъ. Само собой, что переселенія надолго, если не навсегда, покидаютъ сильные слѣды сторонняго наречія; въ мѣстностяхъ, напримѣръ, гдѣ цокаютъ или чвакаютъ, нерѣдко находимъ въ одномъ и томъ же селеніи людей безъ этой особености въ говорѣ, и иногда нельзя доискаться причины такой странности, нхъ называютъ старожилами: но будьте увѣрены, что въ такой семьѣ говоръ этотъ ведется и держится женскимъ колѣномъ, по которому она въ свойствѣ съ чужбиной.