Коллектив авторов - Современная зарубежная проза

Во второй части романа те же строки приобретают леденящее кровь звучание, потому что понимаются героями буквально. Происходит реализация метафоры «я вмещаю в себя все»: дети-террористы говорят, что находятся в семье, в которой у них нет имен: «Я никто. Я уже мертв»; обнимая человека, они взрывают бомбу, погибая в единстве с ним. Так они понимают большую любовь, которую человек не в силах вместить, таким образом они достигают единения с каждым и растворяются в мире.

В результате опасность умереть становится одинаковой для всех, ведь все люди, согласно Уитмену, — одно и то же. А это значит, что жертвой террориста может стать любой.

Цитаты из Уитмена в таком контексте звучат поистине страшно. Например, в эпизоде, когда Кэт понимает, что за ней кто-то следит и выходит в коридор: она видит напротив своей двери написанную детской рукой надпись «Умереть — это вовсе не то, что ты думал, но лучше». Поэзия становится лозунгом экстремистов: «Долговечен ли город огромный?». Они своими действиями буквально проверяют эту сентенцию.

Поэзия воспитывает чувство красоты, и они хотят вернуть красоту в мир; сделать мир таким, каким он был до Уитмена. Он был последним, кто по-настоящему любил этот мир, говорит женщина-Уолт, и возможно, это удалось бы и нам. «Мы в семье», — говорят дети. Семья оказывается большой, и процесс уже не остановить: взрывы вслед за Нью-Йорком происходят в Чикаго.

Все взаимосвязано. «Избранные дни» — это роман о связи судеб. Причем Каннингему интересна судьба любая: людей, вещей, мира, идей, черт характера. Кроме набора персонажей и имен на идею связи работает мастерски выстроенная система деталей, упоминаний, аллюзий и реминисценций.

В каждой следующей эпохе обязательно упоминается предыдущая. То, о чем человек обычно не задумывается — кто раньше жил в этом здании, что было на этом перекрестке сто лет тому назад; кто будет владеть тем, что было нам дорого, после того, как мы умрем. Судьбы людей могут оказаться связанными самым причудливым образом через предметы, здания, поэтические строки.

Связаны они и местами в Нью-Йорке: Бродвей, фонтан в Центральном парке (в первой части к нему приходит Лукас, во второй части рядом с ним происходит убийство, в третьей — имитация ограбления), Восточная Пятая улица, некоторые другие здания.

Здание сгоревшей потогонной фабрики, где работала Кэтрин, теперь принадлежит Нью-Йоркскому университету. И теперь мы знаем, что если бы не Лукас, Кэтрин бы погибла — двери фабрики были на замке, никто, кроме нее, не выжил. В здании фабрики, где работал Лукас теперь мансардные квартиры, а напротив него сохранившийся невесть как дом, в котором старуха Уолт воспитывает детей, взрывающих бомбы. Кэт живет на Пятой улице, возможно, в том же здании, что и Кэтрин. Четвертый этаж, темный коридор.

Магазин «Гайя Импориум», куда Кэтрин отнесла подаренную Лукасом миску, не изменился в течение века. Там Кэт спустя столетие покупает ее в подарок Саймону. Эта миска особенная, испускающая едва заметное свечение, на ней какой-то узор, символы неизвестного языка, «множество синих солнц». У женщины по имени Гайя эту миску покупает Люк с Саймоном в последней части.

Через образ этой миски раскрывается такое понятие, как судьба вещей. Их история имеет значение, она дает им душу. Вспомним дом, в который заселились Бобби и Джонатан в романе «Дом на краю света». Они выбрали его, потому что он имел свою историю, обладал душой. Вспомним дом семьи Стассос. Билли отмечает, что в нем нет вещей, которые были бы старше него, это лишает дом его фундаментального свойства.

Интересно прослеживать судьбу вещей в «Избранных днях», где один и тот же предмет совершенно неожиданно всплывает в разных временах. Этим вещам столетия, они видели немало хозяев, немало событий совершилось за время их жизни. Судьба фарфоровой белой миски с синим узором становится интереснее человеческой. Ворованную миску покупают, перепродают, дарят, она попадает в коллекцию, а в конце концов улетает на другую планету. Возможно, и попала она на Землю с другой планеты. Об этом говорит узор на ней: «Завитки <���…> притягивали к себе взгляд, подобно языку, настаивающему на своей непреложности в мире, который утратил умение понимать изложенное на нем послание». Письмена на ней оказались действительно каким-то давно забытым языком. Возможно, это послание когда-нибудь будет прочитано, но уже не на нашей планете.

Продолжают тему связи имена и черты героев. Например, мальчишки. Во всех трех главах они названы уродцами, гоблинами, потому что плохо сложены, худы, носят на узких плечах непомерно большую голову с ушами в виде зачатков. Люк из третьей главы говорит: «Я всегда отличался обостренным восприятием». Это также относится ко всем мальчикам. Интересно, что при рождении само имя Люк было дано только первому мальчику. Второй и третий получили эти имена не от родителей. Герои схожи настолько, что возникает впечатление, что одна душа, воплощаясь в каждом из них, словно выбирала подходящее ей имя.

В каждой части есть кто-то, кто «программирует» человека стихами: Уолт Уитмен, старуха Уолт, Эмори Лоуэлл. Последний говорит, что поэзия должна научить робота принимать нравственный выбор, должна сделать то, что невозможно прописать в программном коде. Есть две одинаковые сцены, когда герой встречается с тем, кто заложил в него стихи: Лукас с Уитменом, Саймон с Эмори. Встретившись, они вместе читают одну и ту же строку: «Ребенок спросил: “Что такое трава?” — и принес мне полные горсти травы. Что мог я ответить ребенку? Я знаю не больше его, что такое трава».

Важную нагрузку несет дата 21 июня, день летнего солнцестояния. Что-то в этот день должно случиться, говорит старуха Уолт. Скорее всего, она имеет в виду массовый теракт. На 21 июня роботы запрограммированы явиться в Денвер, откуда, как выясняется, должен отправиться на другую планету космический корабль. Планету называют Поманок — это индейское название Лонг-Айленда, места, где родился Уолт Уитмен.

Связь прослеживается и на уровне образов-мотивов. Лошадка, которую так хотел маленький Лукас; лошадь из звезд, явившаяся ему перед смертью; лошадь, скачущая мимо Кэт по Бродвею в предчувствии беды; лошадь, на которой в финале романа Саймон движется дальше.

Сны андроида Саймона также связывают части книги между собой. Ему снятся люди, уходящие в реку — о том же думал Лукас. Женщина, носящая на шее тайну — это, очевидно, Кэтрин с медальоном с портретом Саймона. Поезд, едущий к невыразимо сказочным местам — это Кэт с мальчиком. «Ему снились летящие женщины в одеждах из света», погибшие в пожаре на фабрике. Также во снах ему является нечто ускользающее, не дающее понять себя — это красота.