Хайдер Варрайч - Современная смерть. Как медицина изменила уход из жизни

В эпоху Возрождения обсуждение эвтаназии не только возобновилось, но и стало более детальным. В 1605 году Фрэнсис Бэкон провел различие между внутренней эвтаназией, которая представляла собой мирный исход души из тела, и внешней, заключавшейся в безболезненной и не связанной с переживаниями смерти тела [526] Baker R, reviewer. Bulletin of the History of Medicine . 2006; 80 (4): 789-90. Review of: Dowbiggin I. A Concise History of Euthanasia: Life, Death, God, and Medicine . . Он указывал, что духовенство и близкие способствуют внутренней эвтаназии, и предлагал врачам больше работать над внешней. Похоже, однако, что Бэкон имел в виду не активную эвтаназию, при которой больному для ускорения смерти дается лекарство или проводится операция, но облегчение боли и страданий путем пассивной эвтаназии.

Философы Просвещения вроде Дэвида Юма, которые, будучи сторонниками эмпиризма, придавали доказательствам и живому опыту первостепенное значение по сравнению со всем остальным, также высказались в пользу самоопределения в этой сфере. Юм (1711–1776) много размышлял об этом. Свои эссе «О самоубийстве» и «О бессмертии души» он впервые опубликовал в 1775 году, однако позже принял решение изъять эти страницы из сборника из-за вызванного ими скандала. Они были изданы под его именем лишь после смерти [527] Hume D. Essays on Suicide and the Immortality of the Soul: The Complete Unauthorized Edition . 1783. .

Хотя в этих важных текстах Юма эвтаназия напрямую не упоминается, он вплотную подходит к обсуждению этой проблемы:

Что самоубийство часто можно совместить с нашим интересом и нашим долгом по отношению к нам самим, в этом не может быть сомнения для кого-либо, кто признает, что возраст, болезнь или невзгоды могут превратить жизнь в бремя и сделать ее чем-то худшим, нежели самоуничтожение {8} 8 Здесь и далее пер. С. М. Роговина. .

В очень конкретных выражениях он ставит под сомнение значение, придаваемое ценности человеческой жизни:

Жизнь человека не более важна для вселенной, чем жизнь устрицы… Волос, муха, насекомое в силах разрушить это могущественное существо, жизнь которого имеет столь большое значение… С моей стороны не было бы преступлением изменить течение Нила или Дуная, если бы я был в силах осуществить подобные намерения. Почему же в таком случае преступно отвести несколько унций крови от ее естественного русла?

С Юмом были согласны и другие: не одобряя самоубийства, они были категорически против законов, объявляющих его преступлением.

В то же время, однако, возражения против эвтаназии оставались в силе, хотя и не были столь безапелляционными, как в Средние века. Еще один эмпирик, Джон Локк (1632–1704), не одобрял нанесение себе никакого вреда, поскольку, раз люди были созданы Богом, такое действие стало бы ущемлением Его прав собственности. В связи с этим Локк последовательно выступал против самоубийства в любой форме [528] Paterson C. Assisted Suicide and Euthanasia: A Natural Law Ethics Approach . Ashgate Publishing; 2012: 23. . Человек — хранитель тела, которое поручено ему Богом, а значит, не имеет никакого права портить это тело. Локк увязывал такое отношение к самоубийству со своим неприятием рабства: «Никто не может дать большую власть, чем та, которой он сам обладает, и тот, кто не может лишить себя жизни, не может дать другому власти над ней» [529] Locke J. Two Treatises of Government . Book II, chapter IV, section 23. 1689. {9} 9 Пер. Ю. В. Семенова. . Немецкий философ Иммануил Кант (1724–1804) тоже, подобно Локку, считал «преднамеренное разрушение своей животной природы» недопустимым в нравственном отношении [530] Brassington I. Killing people: what Kant could have said about suicide and euthanasia but did not. J Med Ethics . 2006; 32 (10): 571-74. .

Эпохи Возрождения и Просвещения во многом способствовали раскрепощению дискуссии об эвтаназии. Однако лишь XIX век — с его изобретением анестезии, широким распространением болеутоляющих опиатов, возникновением современной хирургии и многими другими медицинскими достижениями — перенес такие споры из диссертаций философов к кроватям больных. Тем не менее в эту же эпоху в обсуждениях права на смерть зазвучала гораздо более зловещая тема — право на убийство .

Слово «эвтаназия» соединяет в себе два греческих корня: εὖ, что означает «хорошо», и θάνᾰτος — «смерть». Следовательно, в буквальном смысле оно означает «хорошая смерть». Тем не менее, если вы поговорите об этом со среднестатистическим человеком, он не видит в слове «эвтаназия» ничего положительного. Более того, для большинства оно, вероятно, звучит как противоположность хорошей смерти. Подобное отношение к эвтаназии существовало не всегда, и именно события XIX и первой половины XX века определили то, как ее воспринимают наши современники.

В начале XIX века немецкий фармацевт Фридрих Сертюрнер выделил из опия чистый морфин. Вещество нашло широкое применение в медицине, хотя в каких-то случаях это и подвергалось критике. Например, некоторые христиане возражали против использования морфина во время родов, ссылаясь на то, что это противоречит Божьему замыслу, как он изложен в Библии: «Умножая умножу скорбь твою в беременности твоей; в болезни будешь рождать детей» [531] Genesis 3: 16 (KJV, Cambridge Edition). . Однако эти препятствия были преодолены, и в первой половине XIX века по всему миру наблюдался бурный прогресс, увенчавшийся успешным использованием эфира для общей анестезии. Врачи наконец получили контроль и над болью, и над сознанием. Хотя в первую очередь анестетики и анальгетики начали применяться в хирургии, быстро стало очевидно, что впервые в истории возникла возможность облегчать боль всех видов.

Джон Уоррен, основатель The New England Journal of Medicine , происходил из медицинской семьи. Его отец служил врачом при Томасе Джефферсоне во время Войны за независимость США и в 1782 году основал Гарвардскую медицинскую школу. Самой знаменитой из проведенных Уорреном операций стала первая публичная демонстрация общей анестезии во время хирургического вмешательства. Уоррен, однако, осознавал, что эфир может найти применение и за пределами хирургии. В книге, основанной на его опыте работы с этим веществом, Уоррен выступал за использование эфира для облегчения ухода из жизни тех, кто находился при смерти:

С тех пор как в хирургических операциях установилась практика использования эфира, его прежняя практическая ценность в облегчении предсмертной агонии побудила меня использовать его более свободно и решительно… Ценность этого открытия окажется значительно выше, поскольку число тех, кто испытывает страдания в ходе борьбы между жизнью и смертью, выше числа тех, кто вынужден подвергаться болезненным хирургическим операциям [532] Warren JC. Etherization with Surgical Remarks . William D Ticknor & Co; 1848: 36, 69–71. .

Уоррен ценил возможность облегчить страдания в конце жизни, отмечая: «Если мы найдем средство предотвращения или облегчения этих страданий, великий переход можно будет наблюдать без ужаса и даже волнения».