Стивен Кёрли - В моих руках [Захватывающие истории хирурга-онколога и его пациентов, борющихся с раком]

Через пару минут я услышал голос пациента: «Привет, Док». На заднем плане его жена все еще кричала, чтобы он немедля все рассказал.

– Помнишь, Док, ты запретил мне тяжелые физические нагрузки?

– Конечно, – ответил я.

– Ну так вот, я немного поработал по хозяйству, – сказал он вызывающе.

На фоне опять раздались крики жены пациента: «Нет уж, рассказывай все до конца!»

После достаточно длинной паузы пациент внезапно сказал, что в моих инструкциях не было ни слова о самоходных газонокосилках. Он продолжил, что весь его двор (1,5 гектара!) зарос травой, которая сама себя не пострижет, а запустить самоходную газонокосилку не требует особых физических усилий. Вся эта история начала меня настораживать.

– Я понял, вы косили траву самоходной газонокосилкой. Что произошло дальше? – спросил я.

К счастью, этот разговор происходил по телефону, поэтому ни больной, ни его жена не увидели выражение моего лица, когда я услышал: «Я решил проехаться на ее заднем колесе».

Такого я еще не слышал. В детстве я проделывал это на велосипеде и видел подобные трюки на мотоциклах. Но газонокосилка? В полном изумлении я слушал дальше.

– Короче говоря, Док, я упал, и когда приземлился, на животе появилась выпуклость. Я думаю, что у меня грыжа, – подвел итог мой пациент.

Мне едва удалось сохранить спокойный и уважительный тон и ответить, не засмеявшись. Я попросил пациента прийти ко мне в тот же день. Конечно же, мистер Трюкач повредил все послеоперационные швы на мышцах передней брюшной стенки. Между его кишкой и внешним миром осталась лишь тонкая полоска кожи.

– Невероятно. Вы только что изобрели новое послеоперационное осложнение, – сообщил я пациенту, качая головой.

Его приключение на газонокосилке закончилось в операционной, где мне пришлось заново сшивать всю рану. Теперь в моих инструкциях для больных появился новый пункт: «Нельзя кататься на заднем колесе любого транспортного средства, особенно на самоходной газонокосилке!»

Помимо вышеперечисленных рекомендаций, я прошу больных избегать употребления алкоголя в течение 6–8 недель после резекции печени, чтобы она могла нормально восстановиться. Для одного из моих пациентов этот пункт оказался особенно проблематичным. Во время предоперационного осмотра я узнал, что он работает на производстве пива. Будни мужчина проводит в офисе, но каждые выходные его приглашают в разные штаты судить региональные или национальные соревнования. Я объяснил, почему я настаиваю на отказе от алкоголя, и больной согласился со мной, хоть и неохотно. Как обычно и случается, продержался он недолго. Через 5 недель после операции пациент позвонил и сообщил, что ему выпала особая честь: его пригласили судьей на международный фестиваль в Мюнхен и пообещали оплатить все расходы на это путешествие. Даже моих скудных познаний хватает, чтобы признать, что баварский пивной фестиваль – это что-то вроде Кубка мира по дегустации пива, поэтому я разрешил больному участвовать с одним условием. Пациент пообещал не выпивать больше одного стаканчика пива в день.

Через 3 дня я получил электронное письмо с фотографией больного в обнимку с так называемым «бокалом» пива. В этот «стаканчик» можно было легко нырнуть с головой и плечами. Технически пациент не нарушил мое условие, и видели бы вы его довольную физиономию! Эта история постоянно напоминает мне, как важно оговаривать каждую мелочь. В итоге во время инструктажа пациентов я всегда указываю разрешенные порции еды и напитков в граммах.

Я провожу операции не только на печени. Сфера моей деятельности – это хирургические вмешательства на всем протяжении желудочно-кишечного тракта, от желудка до прямой кишки и заднего прохода. Я до сих пор вспоминаю одного из своих больных – известного адвоката, здорового и активного мужчину, у которого развился рак прямой кишки. Он обратился к врачу с жалобами на кровь в стуле. При пальцевом ректальном исследовании у мужчины было выявлено новообразование. Пациенту выполнили колоноскопию и взяли биопсию из плоской опухоли, располагавшейся на 5 см выше заднего прохода. После гистологического исследования был выставлен диагноз аденокарциномы. Пациент обратился к хирургу, который рекомендовал полное удаление нижней части толстой кишки, всей прямой кишки и заднего прохода. Такая операция называется брюшно-промежностной резекцией. Удаление прямой кишки требует выведения на брюшную стенку постоянной колостомы, что не понравится ни одному больному. Мой пациент-адвокат, которому было немного за пятьдесят, просто не мог принять, что его активному образу жизни наступит конец. В итоге он пришел ко мне за вторым мнением.

Мы обсудили с ним другую терапевтическую возможность: курс внутривенной низкодозовой химиотерапии в сочетании с облучением. Химиолучевое лечение проводилось каждый будний день в течение 5 недель. По завершении курса опухоль значительно уменьшилась в размерах. Затем я предложил пациенту операцию. Я рассказал больному и его жене, что теперь с вероятностью в 80 % можно выполнить низкую переднюю резекцию (НПР). В ходе этой операции удаляется б о льшая часть прямой кишки, сигмовидная кишка и все регионарные лимфатические узлы. Тем не менее после вмешательства будет сохранен мышечный сфинктер, что позволяет пациенту контролировать акт дефекации. Я мог бы наложить анастомоз между левой половиной толстой кишки и оставшейся частью прямой кишки. Поскольку последняя в течение 5 недель подвергалась облучению, кишке может понадобиться 6–8 недель для заживления. Чтобы разгрузить анастомоз, я бы временно вывел на переднюю брюшную стенку небольшую петлю тонкой кишки, лишь на указанный период. В худшем случае (злосчастные 20 %!) в культе прямой кишки все еще могла оставаться опухоль. Тогда мне пришлось бы удалить ее полностью, а моему пациенту потребовалась бы постоянная колостома.

Он не пришел в восторг от такой возможности и начал торговаться со мной, чтобы, цитирую, «спасти свой зад». Я твердо оставался на своем – согласно теоретически обоснованным и проверенным на практике онкологическим принципам, необходимо удалять всю злокачественую опухоль, даже если это подразумевает БПЭ. Жена больного сразу приняла мою сторону. Через полчаса мне удалось убедить и самого пациента-адвоката. Больной вздохнул, покачал головой, но согласился с тем, что при необходимости я полностью удалю ему прямую кишку. Уже после подписания пациентом информированного согласия его жена рассмешила нас обоих, заявив: «Не переживай, он сделает все возможное, чтобы спасти твой зад».

Непосредственно перед самим вмешательством мне передали просьбу срочно позвонить в операционную. Медсестра захихикала в трубку и сказала: «Вам нужно кое-что увидеть, доктор». Мне это показалось странным. Когда я вошел, пациент посмотрел на меня, затем на медсестру и скомандовал: «Давай». Она стянула с него простыню. На животе пациента большими черными буквами было написано «Спасите задницу»!