Брайан Свитек - Кости: скрытая жизнь [Все о строительном материале нашего скелета, который расскажет, кто мы и как живем]

В каждой науке есть свои знаменитости. Эйнштейн в физике. Мария Кюри в химии. Чарльз Дарвин в биологии. В палеонтологии же можно выделить сразу двух людей, настолько презиравших друг друга, что оба наверняка возмутились бы тем фактом, что невозможно упомянуть одного из них без другого — их звали Отниел Чарлз Марш и Эдвард Дринкер Коп.

Нескончаемая вражда между двумя охотниками за окаменелостями зародилась не сразу. На самом деле изначально они были друзьями. Молодые американские ученые решили стать палеонтологами-первопроходцами XIX века. Тогда эта наука еще не пустила академические корни в США, и ученые встретились, пытаясь почерпнуть всю возможную информацию по теме у немецких исследователей, после чего обосновались в академических кругах на Восточном побережье. Они не оставили после себя практически никаких документальных упоминаний об этих первых встречах, которые были, пожалуй, самыми мирными за всю их историю, — Коп в 1868 году пригласил Марша посетить один из мергельных карьеров на юге Нью-Джерси, богатый источник доисторических окаменелостей.

Это было притягательное место. Зеленый песок был богат минералом под названием «глауконит», который повсеместно использовался в качестве удобрения, и работавшие там рудокопы регулярно натыкались на останки созданий, населявших здешнее побережье более 66 миллионов лет назад. Некоторые, например черепахи и крокодилы, выглядели знакомо, однако здесь находили и останки динозавров, а также окаменелости гигантских морских ящеров — мозазавров. Как нельзя кстати для натуралиста, которого ждал для анализа и описания целый ископаемый мир, зажиточному Копу даже не приходилось копаться в породе самостоятельно. Все, что ему нужно было делать, — это платить рудокопам, чтобы они поаккуратнее обходились с образцами, на которые наталкивались, разрабатывая карьеры. Марш — амбициозный мужчина из богатой семьи, для которого дядя-меценат Джордж Пибоди основал музей при Йельском университете в 1866 году, — запросто мог позволить себе делать то же самое. Увидев научный потенциал ископаемых находок, поступающих благодаря связям Копа, Марш стал приплачивать рудокопам, чтобы они отправляли кости на север, в его коллекцию в Нью-Хейвен, а не на запад, в Филадельфию, где вел свою исследовательскую работу Коп.

Неудивительно, что вскоре разразился громкий скандал. Коп был в бешенстве от такого предательства Марша, и эта обида стала лишь первой в долгой череде взаимных нападок, продолжавшихся все последующие годы. Из-за своей гениальности и заносчивости они стали самыми неугомонными соперниками. Вся палеонтология как наука превратилась для них в инструмент сведения счетов — они телеграфировали описания обнаруженных видов за океан и тратили личные состояния, чтобы делать как можно больше публикаций в вечном стремлении переплюнуть друг друга.

Результаты их ожесточенной борьбы оказались не такими уж и плохими. Мир познакомился с такими звездами мезозойской эры, как трицератопс, бронтозавр и цератозавр, и все благодаря соперничеству ученых, которое преобразило и саму сущность палеонтологической науки. Коп и Марш не только стали одними из первых палеонтологов, разбирающихся в огромном разнообразии животных — вместо того чтобы сосредоточиться на какой-то одной группе, они в свое удовольствие описывали рыб, рептилий, амфибий, птиц и млекопитающих, — но еще они наняли и обучили многих людей, образовавших ядро следующего поколения палеонтологов. Тем не менее затаившаяся у Копа и Марша обида друг на друга оказалась настолько сильной и непреклонной, что в 1873 году редакторы научного журнала «Американский натуралист» — приобретенного самим Копом в качестве личного плацдарма для публикаций — в конечном счете отказались принимать новые статьи, подливавшие масла в огонь этого соперничества, сообщив читателям, что «противоречия между данными авторами стали носить сугубо личный характер, а [так как] „Натуралист“ не собирается больше способствовать этому соперничеству, то в дальнейшем любые публикации будут разрешены лишь в качестве приложений, публикуемых за счет авторов» [13] Тем не менее затаившаяся у Копа и Марша: American Naturalist, Salem, 1873, p. 384. . Но это нисколько не помогло уладить разногласия между учеными. В 1890 году журнал New York Herald предал их конфликт широкой огласке, опубликовав статью с заголовком «Ученые ведут ожесточенную войну», что остальные палеонтологи восприняли как публичное опорочивание их профессии. В конечном счете проиграли оба. Десятилетия попыток переплюнуть друг друга истощили их личные сбережения практически до нуля, а стресс подорвал их здоровье. В 1897 году, лежа при смерти в своем личном музее в окружении окаменелостей и домашних рептилий, Коп не собирался признавать своего поражения. Он запланировал продолжить «костяные войны» и после смерти.

Никто достоверно не знает, от чего именно умер Коп. Нет никаких убедительных подтверждений слухам о том, что его сгубил сифилис, последствие интрижек молодости. Годами он страдал от хронических инфекций и проблем с мочевым пузырем, простатой и окружающими тканями, а лечился по большей части собственными силами. Несмотря на уговоры друзей, он и слышать не хотел об операции, которая могла бы облегчить его боли. По словам автора биографии, ученого-историка Джейн Дэвидсон, подобные операции тогда были в новинку, и Коп не мог смириться с перспективой остаться беспомощным инвалидом [14] Подобные операции тогда были в новинку: Davidson, Jane. The Bone Sharp. Philadelphia: The Academy of Natural Sciences of Philadelphia, 1997. . Он просто продолжал принимать белладонну — препарат из ядовитого растения, который, возможно, ускорил его смерть, — и писать научные работы, до своего последнего дня не прекращая соревноваться с Маршем. А еще у него родился определенный план. Коп умер 12 апреля 1897 года, но успел бросить своему сопернику из Йеля биологический вызов, чтобы раз и навсегда установить, кто из них был величайшим палеонтологом.

Копа не интересовало, что станет с большей частью его плоти. Его мышцы и внутренние органы были кремированы, а прах выставлен в музее при Вистаровском институте в Филадельфии. Для других своих останков он запланировал иную судьбу. «Я завещаю, чтобы после похорон мое тело было предоставлено антропометрическому сообществу с последующим проведением вскрытия», — написал Коп в своем завещании, оговорив в качестве особого условия, что «мой мозг должен быть сохранен в их коллекции мозгов» для изучения в будущем. Так он бросил перчатку в последний раз. Он отдал свой мозг науке, чтобы его взвесили и измерили, убежденный, что серого вещества у него окажется больше, чем у Марша. Но заклятый враг Копа так на это и не клюнул. Марш был похоронен в 1899 году на кладбище, расположенном неподалеку от музея, которому он посвятил свою жизнь.