Линдси Фицхаррис - Ужасная медицина. Как всего один хирург Викторианской эпохи кардинально изменил медицину и спас множество жизней

Листер только начинал работать помощником Эриксона, когда произошла вспышка рожи – острой кожной инфекции, иногда называемой «огнем Святого Антония», поскольку кожа под ее влиянием становится ярко-красной и блестящей. Возбудителем является стрептококковая бактерия, болезнь развивается стремительно: за несколько часов могут проявиться лихорадка, тремор – вплоть до смертельного исхода. Большинство хирургов того времени считали, что рожистое воспаление неизлечимо. Его ужасные проявления наблюдались повсеместно. Степень заражения была столь велика, что такие учреждения, как Блокли Эймхаус в Филадельфии (позже – Центральная больница Филадельфии), наложили запрет на операции с января по март – именно на этот период, как они считали, приходился сезонный пик рожистого воспаления.

Листер был знаком с этой болезнью ближе большинства однокурсников. Его мать Изабелла страдала от повторяющихся вспышек рожи еще со времен детства Листера. (Вероятно, из-за ее хронической болезни Листер сам стал позднее в каком-то смысле ипохондриком. Наиболее очевидным внешним проявлением его невроза было большое внимание к выбору обуви, которая неизменно должна была иметь толстую подошву. Один из друзей предположил, что это было следствием «необоснованного страха промочить ноги», что Листер и большинство его современников считали корнем развития болезней.)

Когда-то никто точно не знал, как именно передаются инфекционные заболевания, считая воздух причиной и источником всех проблем.

Рожа была одной из четырех основных инфекций, поражавших больницы в XIX веке. Тремя другими были больничные гангрены (язвы, приводящие к гниению плоти, мышц и костей), сепсис (отравление крови) и пиемия (развитие гнойных абсцессов). Любое из этих состояний могло привести к летальному исходу в зависимости от ряда факторов (не в последнюю очередь – от возраста и общего состояния здоровья больного). Рост заболеваний, вызванный «большой четверкой», позже стал известен как «госпитализм» – совокупность психических и соматических нарушений, которые, по мнению медицинского сообщества, возникали в стенах крупных городских больниц, где пациенты постоянно контактировали друг с другом. Несмотря на то, что строительство этих зданий отвечало потребностям быстро растущего населения, многие врачи считали, что больницы мешали развитию хирургии, поскольку большинство умирало от инфекций, которыми они не заразились бы, если бы не были госпитализированы. Один современник утверждал, что медицинское сообщество не может надеяться на «прогресс в общественной практике искусства исцеления, пока наша больничная система не подвергнется серьезным изменениям и даже глобальной революции».

Проблема в том, что никто точно не знал, как именно передаются инфекционные заболевания. К 1840 в разработке действенной политики в области общественного здравоохранения шли дебаты между так называемыми «инфекционистами» и «анти-инфекционистами». Первые утверждали, что болезнь передается от человека к человеку или при доставке товаров из зараженных болезнью областей. «Инфекционисты» расплывчато описывали непосредственные возбудители болезней. Некоторые предположили, что это какие-то химикаты или даже небольшие «невидимые маркеры». Их противники полагали, что все дело в «тихоходках» – в то время это было общее название для малых форм живых организмов. «Инфекционисты» утверждали, что единственный способ борьбы с эпидемиями – карантин и ограничения в области торговли. Теории «инфекционистов» выглядели правдоподобно в случае таких заболеваний, как оспа, где болезнь могла передаваться через жидкость из пустул, однако они мало объясняли заражение, возникающее при косвенном контакте (как при холере или желтой лихорадке).

На другом полюсе – «анти-инфекционисты», которые считали, что болезнь вызвана грязью и разлагающейся материей, в процессе, известном как пифогенез, и передается по воздуху через ядовитые пары – или миазмы [2] Название болезни малярия – от итальянского слова mala, или «плохой» и aria, то есть «воздух» – говорит о том, что люди верили, что причиной болезни являются миазмы. . «Анти-инфекционизм» был популярен среди медицинской элиты, которая выступала против драконовских ограничений на свободную торговлю, которую во время эпидемий проповедовали «инфекционисты». Сторонники «анти-инфекционизма» основывали теорию на здравом наблюдении. Достаточно взглянуть на убогие условия перенаселенного города, чтобы понять, что наиболее часто в эпицентре вспышек оказываются густонаселенные районы. В 1844 году врач Нил Арнотт окончательно сформулировал теорию «анти-инфекционизма», заключив, что непосредственной и главной причиной болезней в городских районах был «яд атмосферных примесей, возникающих в результате накопления в жилых помещениях [людей] и разлагающихся вокруг них остатков пищи, а также естественных миазмов, выделяемых человеческими телами». «Анти-инфекционисты» выработали программу профилактики и контроля, в которой особое внимание уделялось улучшению состояния окружающей среды, что позволило бы искоренить условия возникновения и развития заболеваний.

Хотя многие практикующие врачи признали, что ни одна из этих двух теорий не дает исчерпывающего объяснения, большинство хирургов встали на сторону «анти-инфекционистов», решив, что причина госпитализма – загрязненный воздух в переполненных палатах. Французы назвали это явление l’intoxication nosocomiale – «больничное отравление». Теории «анти-инфекционизма» придерживался и Эриксон. Он утверждал, что пациенты заражаются миазмами из открытых ран. Воздух, по его мнению, становится насыщен ядовитыми парами, которые в свою очередь вдыхают прочие больные; заражение миазмами может проявиться «в любое время года и при любых обстоятельствах и приобрести чрезвычайную опасность, если соберется чрезмерное число прооперированных или пострадавших». По оценкам Эриксона, более семи пациентов с инфицированной раной в палате на четырнадцать коек могут привести к необратимой вспышке любого из четырех основных заболеваний больницы. Вряд ли его можно винить за такие мысли.

Сравнивая показатели смертности у врачей частной практики с показателями смертности в крупных городских больницах Лондона и Эдинбурга за этот период, акушер Джеймс Симпсон обнаружил шокирующую разницу. Из 23 случаев двойных ампутаций, проведенных пациентам в сельской местности в течение 12 месяцев, только 7 привели к летальному исходу. Хотя эта цифра может показаться высокой, она несравнима со смертностью в Королевском лазарете Эдинбурга за тот же период. Из 11 пациентов, прошедших через двойную ампутацию, умерло 10. Шокирующие показатели. Еще одно исследование показывает, что основной причиной смерти инвалидов в сельской местности в середине XIX века были шок и истощение, тогда как основной причиной смерти в городских больницах – послеоперационные инфекции. Многие хирурги поднимали вопрос о том, как влияет обстановка городских больниц на выздоровление пациентов.